…Солнце висело над сонным парком. Не было слышно пения птиц. Природа оцепенела в ожидании… Стервятника вдруг объяло жуткое чувство. Совершенные им ошибки были непоправимы; расплата будет ужасной; грядущая катастрофа неизбежна. Ему открылось, что мистерия продолжается – несмотря на гибель Фруат-Гойма. Только теперь он остался почти безоружным, зло напялило новую маску, истинного лица врага он не увидит никогда, а Сегейла находилась рядом лишь затем, чтобы при случае послужить причиной новых страданий.
Что-то вот-вот должно было произойти. И произошло тем же вечером. Это были преждевременные роды.
Люгеру предстояло сыграть весьма обременительную роль повивальной бабки.
Во второй половине дня он занялся сожжением вещей, принадлежавших Хоммусу и Ганглети, а также изучением запасов пищи и вина. Оказалось, что длительное пребывание «гостей» нанесло погребам поместья значительный урон, хотя о ближайшем будущем Люгер мог не беспокоиться.
Вынужденный взять на себя плебейскую работу вроде уборки спальни, облюбованной Верчедом и его любовницей, Стервятник решил нанять прислугу. Однако ясно было, что найти в окрестных деревнях новую служанку трудно, если вообще возможно. Поместье Люгеров и раньше пользовалось дурной славой, а появление Монаха Без Лица, кабана-убийцы и парочки безумцев, шатающихся по ночам в чем мать родила, наверняка надолго отбило охоту у местных жителей приближаться к проклятому дому. Пожалуй, ни один человек в здравом рассудке не сунется сюда по своей воле – ни за какие посулы.
Но дальше – больше. С наступлением сумерек у Сегейлы начались схватки. Это повергло Стервятника в некоторую озабоченность, а когда он понял, что роды будут тяжелыми, то и вовсе растерялся. До возвращения в поместье Слот рассчитывал на старую кормилицу, которой уже приходилось быть повивальной бабкой, но теперь она кормила червей. Если ехать в ближайшую деревню, он потеряет не меньше часа, и гораздо больше времени уйдет на то, чтобы найти лекаря в Элизенваре. В любом случае Люгер не мог оставить роженицу без присмотра даже на несколько минут.
Пока Сегейла еще могла связно говорить, она рассказала ему все, что знала сама. Впервые в жизни у него мелко дрожали руки… Ближе к ночи, когда из-за деревьев взлетел Глаз Дьявола, схватки усилились. В жарком пламени свечей взмокшее от пота лицо Сегейлы блестело, будто стекло.
Люгер не знал, что делать, чтобы облегчить ее боль. Но ему повезло, и серьезное вмешательство