Второй шанс Ренн получил в университете Вашингтона. Но и там сполна проявилась его неспособность ладить с людьми. Парень ссорился со своим тренером из-за игрового времени, а с партнерами – из-за передач мяча. В общем, его выгнали из команды и здесь. Ренн не пришелся ко двору в НБА, поиграл за разные команды низших лиг, переехал к своей матери и в конечном счете попал в тюрьму. «Моя карьера закончилась, – сказал Ренн в интервью «Сиэтл Таймс» в 2009 году. – Мои мечты, мои стремления закончились. Даг Ренн мертв{30}. Как баскетболист я мертв. Все кончено». Ренн был талантлив и мог стать не просто игроком НБА, а легендарным игроком. Но он никогда не пытался справиться со своим характером, чтобы хотя бы остаться в команде колледжа. Возможно, если бы у него было более радужное детство, он мог бы стать следующим Майклом Джорданом.
Кстати, Майкл Джордан как раз совершил впечатляющий рывок к вершинам. У него были огромное самомнение и высокая конкурентоспособность – его характер мало чем отличался от характера Ренна. Джордан был трудным ребенком{31}. В 12 лет его выгнали из школы за драку. Но у него по крайней мере было то, чего не хватило Ренну – хорошее воспитание, характерное для среднего класса. Его отец был инженером-механиком и начальником смены в «Дженерал Электрик»{32}, а мать работала в банке. И они помогали ему принять решение в карьере.
Действительно, жизнеописание Джордана наполнено историями о том, как семья помогала ему обойти ловушки{33}, в которые могла попасть эта талантливая и стремящаяся к постоянному соперничеству личность. После того, как Майкла выгнали из школы, мама взяла его с собой на работу. Ему не разрешили выйти из машины, вместо этого мальчишке пришлось сидеть в ней на стоянке и читать книги. После того, как его взяли в команду «Чикаго Буллз», родители, братья и сестры по очереди навещали его, чтобы убедиться, что он избегает искушений, которые приходят вместе со славой и деньгами.
Карьера Джордана закончилась не так, как у Ренна с его интервью в «Сиэтл Таймс». Майкл завершил свой славный путь речью перед введением его в баскетбольный Зал славы{34}, которую смотрели миллионы