Только теперь Эмма поняла, с кем она сцепилась. Этого человека она ранее видела при дворе короля в Суассоне. Любимец короля, всесильный Аганон. Ругаясь на чем свет стоит, он выбрался из воды и, казалось, готов был кинуться на Эмму, но, видимо, грабли в руках и решительный взгляд остановили его. Весь дрожащий от холода, в намокшем меховом плаще, он гордо выпрямился.
– Вы забываетесь, сударыня!
– Это вы забываетесь, мессир. Здоровенный мужик, а затеяли возню с маленькой девочкой!
Светлые глаза Аганона метали молнии.
– Кля… Клянусь Всев… Всевышним, вы пожалеете о том, что со… совершили.
Его трясло от холода. Зубы выбивали дробь. Эмма глядела на него с усмешкой. Ей, защищенной положением супруги Ренье Длинная Шея, нечего было опасаться угроз вознесшегося куртизана.
– Идите лучше согрейтесь у огня. И оденьтесь во все сухое.
Он удалился с видом императора, оставляя на дорожке следы мокрых потеков.
Теперь Эмма повернулась к девочке. Вокруг той суетились подбежавшие женщины, отряхивали.
– Ваше величество, вы вся промокли от этой твари. Идемте, вам надо переодеться.
– Ваше величество? – невольно поразилась Эмма.
Только теперь девочка повернула к ней лицо, на котором блестели светло-карие глаза, а темные, выбивающиеся из-под мехового капюшона кудряшки трогательно контрастировали с веснушками на курносом носу. Она горделиво вскинула маленькую головку.
– Да, я королева Этгива. А вы кто, мадам?
Когда Эмма представилась, у маленькой королевы округлились глаза.
– Так вы и есть та герцогиня Лотарингская, которую от всех прячут?
Подобный вопрос несколько обескуражил Эмму. И вдруг она поняла, что, проживя почти неделю в Реймсе, она, по сути, была удалена от двора. Крыло дворца, в котором располагались ее покои, находилось в стороне от других, она не участвовала во всеобщих трапезах, какие устраивал король, даже в церковь ходила лишь к заутрене, когда там почти нет людей. Но, возможно, ее просто не желал видеть король Карл.
В себя ее привел громкий смех королевы.
– О небо! Клянусь, мадам, вы были просто великолепны! Надо же! Хоть кто-то проучил этого противного Аганона!
Дамы вились вокруг королевы, просили немедленно отправиться в покои. Но она только гневно топнула на них ножкой.
– Герцогиня Лотарингская спасла моего Пушка. Я пойду только с ней.
Ее платье, которым она прижимала намокшую зверюшку, совсем пропиталось влагой, и Эмме пришлось поскорей проводить ее к себе. Она укутала ее в меховой плащ, усадила поближе к огню, велела принести для юной королевы чего-нибудь согревающего.
Девочка-королева с восторгом разглядывала покои Эммы.
– Какие великолепные! Не то что моя башенка.
Эмма была удивлена. Как, разве королеве франков есть на что жаловаться?