Обольянинов.
Сегодня ко мне в комнату является какой-то длинный бездельник в высоких сапогах, с сильным запахом спирта, и говорит: «Вы бывший граф»… Я говорю простите… Что это значит – «бывший граф»? Куда я делся, интересно знать? Вот же я стою перед вами.
Зоя.
Чем же это кончилось?
Обольянинов.
Он, вообразите, мне ответил: «Вас нужно поместить в музей революции». И при этом еще бросил окурок на ковер.
Зоя.
Ну, дальше?
Обольянинов.
А дальше я еду к вам в трамвае мимо Зоологического сада и вижу надпись: «Сегодня демонстрируется бывшая курица». Меня настолько это заинтересовало, что я вышел из трамвая и спрашиваю у сторожа: «Скажите, пожалуйста, а кто она теперь, при советской власти?» Он спрашивает: «Кто?» Я говорю: «Курица». Он отвечает: «Она таперича пятух». Оказывается, какой-то из этих бандитов, коммунистический профессор, сделал какую то мерзость с несчастной курицей, вследствие чего она превратилась в петуха. У меня все перевернулось в голове, клянусь вам. Еду дальше, и мне начинает мерещиться: бывший тигр, он теперь, вероятно, слон. Кошмар!
Зоя.
Ах, Павлик, вы неподражаемый человек!
Обольянинов.
Бывший Павлик.
Зоя.
Ну, бывший, дорогой мой, нежный Павлик, слушайте, переезжайте ко мне.
Обольянинов.
Нет, милая Зойка, благодарю. Я могу жить только на Остоженке, моя семья живет там с 1625 года… триста лет.
Зоя.
Придется, видно, Лизаньку или Мымру прописать, ах, как бы мне этого не хотелось! Ну, ладно. Ответьте, Павлик, на предприятие вы согласны? Имейте в виду, мы разорены.
Обольянинов.
Согласен. Напоминают мне они…
Зоя.
Сегодня дала взятку Аллилуе, и у меня осталось только триста рублей. На них мы откроем дело. Квартира – это все, что есть у нас, и я выжму из нее все. К Рождеству мы будем в Париже.
Обольянинов.
А если вас накроет эта… как ее…
Зоя.
Умно буду действовать – не накроет.
Обольянинов.
Хорошо, я не могу больше видеть бывших кур. Вон отсюда, какою угодно ценой.
Зоя.
О, я знаю, вы таете здесь как свеча. Я вас увезу в Ниццу и спасу.
Обольянинов.
Нет, Зоя, на ваш счет я ехать не хочу, а чем я могу быть полезен в этом деле, я не представляю.
Зоя.
Вы будете играть на рояле.
Обольянинов.
Помилуйте, мне станут давать на чай. А не могу же я драться на дуэли с каждым, кто предложит мне двугривенный.
Зоя.
Ах, Павлик, вас действительно нужно поместить в музей. А вы берите, берите. Пусть дают. Каждая копейка дорога.
Голос глухо и нежно где-то поет под рояль:
«Покинем, покинем край, где мы так страдали…»
Потом обрывается.
Зоя.
В Париж! К Рождеству мы будем иметь миллион франков, я вам ручаюсь.
Обольянинов.
Как же вы