– Таежный охотник, Собачья Шкура. К объекту не имеет никакого отношения. Бежал с нами после нападения.
– Не повезло, да? – приподнимая дулом пистолета подбородок охотника спросил Кан.
– И лодка у него какая-то первобытная. Горн, а как с дамочкой поступим?
Академик молчал. Полковник кивнул лейтенанту Барку. Тот вынул нож и начал разрезать комбинезон Меды, совершенно не заботясь, режет он материю или кожу. Глаза связанной Лейн казалось, выйдут из орбит. Сжатые в оскале зубы скрипели, но она молчала.
– Стойте, – не выдержав, остановил пытку ученый, – Не стоит добавлять жертв. Тем паче, что они будут бесполезны. Я сбросил груз в районе Марианских островов пять часов назад. Он сейчас лежит на дне одной из самых глубоких океанских впадин.
В порыве досады и ненависти Шор Кан схватил академика за грудки.
– Можете проверить, – в упор глядя в глаза полковника, продолжал Горн, – центральный грузовой трюм.
Не отпуская ученого, командир захватчиков хищно взглянул на лейтенанта.
– Вы двое, за мной, – скомандовал Барк и покинул носовую палубу в сопровождении двух десантников.
Корабль, превратившийся в груду искореженного металла, как скорлупка раскачивался на волнах.
Шор Кан отпустил академика и побежал к борту. Сквозь океанскую пену величественно поднималась подлодка. Она была так близко к корпусу корабля, что команда, появившаяся на ее стальной поверхности, забрасывала швартовые канаты прямо через борт.
– Принять концы, – скомандовал полковник, – приготовиться к эвакуации.
– Трюм затоплен, груза нет, выброшен через аварийную переборку, – доложил Барк.
Угрюмое лицо командира не предвещало ничего хорошего:
– Лейтенант, командуйте эвакуацией. Все на подлодку. Академика не забудьте. Вперед! Марш!
Голос его сорвался на крик.
– Вон отсюда! Быстро!
Не прошло и минуты, как раздосадованный разведчик остался на палубе наедине с двумя пленниками.
Веревки больно стягивали запястья. Голова кружилась. Опаленные места нещадно болели. Обезболивающие средства заканчивали свое действие.
– Ну? Кто будет отвлекающим маневром, а? – спросил полковник у двух измученных людей. Меда все еще стояла на коленях связанная, но не сломленная. Она взглянула в глаза военного, улыбнулась и плюнула прямо в лицо. Ответный выстрел мгновенно оборвал ее жизнь. Из раны во лбу струилась кровь, глаза открыты, волосы веером рассыпались по палубе.
– Ты победил, Собачья Шкура, – злобно прошипел Шор Кан, вытирая лицо.
Денеулу оставалось только опустить голову: «Так со своими диверсантами не поступают. Мы все ошибались на счет Меды. А она-то защищала меня. Красивая, молодая, бойкая Меда. Прощай».
Инниксу трясло, боль обострилась, жар то отступал, то сжигал тело.
«Что со мной делают?» – охотник проваливался в темноту.
Ночь наполняла тайгу криком совы и уханьем филина. Острые когти медведя