Яркий рубиновый блик магически притягивал взор лейтенанта. Он с сожалением пытался глазами удержать этот живой кусочек, этот маленький остаток дня. Впереди ночь. Что-то она принесёт?
Лейтенант рискнул выбраться из каменной щели, когда уже совсем стемнело. Странно, но ему не хотелось покидать своё неудобное убежище, которое всё же сохранило целый день жизни.
Растерев занемевшие руки и ноги, лейтенант двинулся в путь. Перед ним раскинулась фантастическая сумрачная панорама – острые рваные вершины скалистых гор сверкали, словно антрацит, отражая свет ярких огромных южных звёзд. Справа и слева от узкого плато, по которому уходил на восток лейтенант, зияли чёрные провалы горных ущелий. Стараясь шагать как можно быстрее, лейтенант не забывал прислушиваться к звукам, иногда доносившимся из бесконечности неведомого и враждебного пространства.
Особенно его внутренний слуховой сторож улавливал звуки, несущиеся сзади – оттуда более всего можно было ожидать опасности. Хотя не исключалось, что погоня может оказаться и впереди – «духи» знали все горные тропы и могли выйти наперехват, чтобы отрезать ему путь на Дарвешан.
Организм как-то уже свыкся с тем, что влага уходит из клеток и, видимо, включил механизмы компенсации – лейтенант, подобно верблюду, шел через пустынные горы, забыв о жажде. Он слился с окружающим ландшафтом, превратился в его часть, почти стал диким существом, чувствующим малейшие изменения, витающие в ночном воздухе. Время от времени он снова слышал невероятно реальный гул несуществующей реки. Вода неслась поверх гладких валунов, огибала самые большие из них и пела волшебную песню живых струй. Казалось, совсем рядом недалеко внизу гудит быстрая горная река. И этот многоголосый гул звал, приглашал спуститься вниз, уйти с пустынной, выжженной солнцем гривы.
Лейтенант двигался дальше лишь усилием воли – он знал, что здесь нет реки. Водные потоки несутся по ущельям только во время проливных дождей. Чтобы преодолеть наваждение, лейтенант останавливался, прислушивался с чуткостью волка к безднам пространства и убеждался, что гул реки – это слуховой мираж. Может быть, он возникал из шума крови, напряжённо гонимой сердцем по тесным артериям и венам. Может быть, этот мираж рисовал мозг, требующий воды для страдающих от жажды клеток.
Далёкое и тоже призрачное эхо, хранящее шелест имени «Шехерезада», лишь оно одно звало лейтенанта вперёд. И он шёл по горной пустыне, бросая своё тело с каждым шагом туда, где за скалистыми вершинами