– А с бабушкой все хорошо будет? – спросил Лешка.– Я не хочу, чтобы она умерла, как баба Ната… А среди ангелов есть те, кто умер, деда?
– Возможно. Я не знаю.
– И баба Ната есть? Она же хорошая.
– Завтра в гараж с утра идти, а мы на огоньки глядим.
– Если там баба Ната, я ее попрошу бабушке помочь. Она услышит и поможет.
– Все будет хорошо, Леш, – сказал дед.– Постелить тебе тут на раскладушке? Не замерзнешь?
– Неа, не замерзну. Тут ангелы, они меня согреют.
Дед разложил раскладушку, устроил сверху матрас для мягкости и скомандовал отбой. Мальчик стянул с бельевой веревки постиранную панаму, напялил на голову, отдал честь и прогудел гудок ко сну.
Старший принес из кухни табуретку и сел у окна. Пахло выбросами Никелькомбината, где он трудился мастером-наладчиком: острый запах щекотал ноздри, захотелось чихнуть, но внук начал сопеть (задремал), и дед, боясь разбудить младшего, зажал нос и перетерпел. Неприятный зуд стих, но мысли, тяжелые, как тучи Петербурга, наваливались одна за другой. Переживая за жену, у которой обострились сердечные болячки, он весь день не находил себе места, и только Лешка не позволял закиснуть, засыпая тысячей вопросов: «Что? Как? Почему?», и на каждый надо ответить, да желательно подробнее, иначе через час-два нераскрытая тема снова всплывет в разговоре.
Ангелы… С чего это он про них ляпнул? Вроде и на языке не вертелось, и объяснить собирался, а с языка иные слова сорвались. Внука запутал, и сам запутался.
Наплыли воспоминания. О женитьбе в 66-ом, когда скромно расписались и уехали по путевке в Геленджик (завод подарок сделал: разве плохо жили?), о рождении Владиславы в 67-ом, о мытарстве по съемным комнатам и квартирам. И он, и жена деревенские: пуд соли съели, пока свой угол не получили… В декабре 72-ого сюда заехали. Пятиэтажная хрущевка-маломерка, с крошечными комнатами: зал, спальня, лоджия и кладовка метр на два (в ней тещу поселили). Радовались от души. Пригласили друзей, накрыли стол, танцевали и гуляли… Эх. Ничего не было при заселении: белые стены, деревянный некрашеный пол, да неровный потолок (что с ним не делали, так и остался буграми), а теперь все есть, да жизнь больше медом не кажется. Грустное время. Безнадега.
Дед вздохнул и огляделся вокруг. Пятиэтажка напротив, гаражи, деревья. А если смотреть вдаль, там и вправду ангелы летают. Долго не отрываешь взгляд, глаза слезятся, огоньки размываются и кажутся чудесными созданиями. Коли тебе семь лет от роду, невольно поверишь дедовым россказням. А может,