Бегство невольницы
Несколько недель спустя, на расстоянии каких-нибудь десяти минут ходьбы от усадьбы Маркены, возникла новая плантация, устроенная Кастанедой. До тех пор поселение Маркены называлось просто усадьбой, потому что в Королевской области другой плантации не было. Теперь явилась необходимость в особых названиях.
Маргарит мало беспокоился о предписаниях адмирала. Плантации, по его мнению, лежали в пределах его военной власти, он был начальник форта и губернатор Королевской области. Плантаторы должны были повиноваться ему так же, как солдаты и золотоискатели.
По его предписанию плантаторы должны были доставлять в форт известную часть произведений своих полей. Он наложил на них подати и дал имена обоим имениям. Во внимание к той верности, которую Маркена выказывал по отношению к адмиралу, он назвал его усадьбу Лигурией, а новое имение Кастанеды – Королевский двор.
В эти названия начальник войск вложил злостную мысль. Для большинства испанцев имя лигурийца было ненавистно, и потому они косо смотрели и на плантацию, названную Лигурией, тогда как имя Королевский двор возбуждало в них симпатию. Правда, мысль эта не принадлежала Маргариту, названия плантаций подсказал ему все тот же Кастанеда. Он исподтишка посмеивался над смущением Маркены, которому при сообщении названия его имения стало ясно, что соотечественники его относятся к нему с ненавистью. Но плантатор Кастанеда знал, что делал. Плантации не должны были процветать, Лигурия должна погибнуть, а у ее устроителя Маркены надо отбить охоту ходить за скотом и рыть коренья. Что касается до Королевского двора, то он был не так поставлен, чтобы процветать. Сам Кастанеда мало заботился о хозяйстве.
Он не собирался устраивать опытные поля, туземцы должны были обрабатывать поля, как умеют, и отсылать добытые произведения в форт. Но для того чтобы индейцы-рабочие держали себя в порядке, Кастанеда назначил особых надзирателей.
К тому времени, когда испанцы явились на Антильские острова, там среди индейских племен происходило большое движение. С американского материка на маленькие острова нахлынул разбойничий народ, дикие караибы-людоеды. Их военные лодки, или пироги, были очень узки, но зато длина их была тринадцать-четырнадцать метров, так что в них легко помещалось до пятидесяти человек. При благоприятном ветре караибы плавали на хлопчатобумажных парусах, а в противном случае – на веслах, опуская их в такт движениям одного танцующего дикаря. Коренные обитатели Антильских островов, которых испанцы называли париями, были мирные люди, людоедство им было неизвестно, оружием их в борьбе было только копье, и они питались не столько охотой, сколько скудными произведениями своих полей и рыбной ловлей. Напротив, караибы употребляли луки и стрелы, жили на материке почти исключительно охотой и отличались диким, свирепым нравом. Когда караибы явились на маленькие острова,