Хотя некоторая часть советских вождей получила хорошее образование, большинство из них были недоучками и просто малограмотными. М.И. Калинин, например, по рассказам В. М. Молотова, был совершенно малограмотный человек. За свою жизнь он не научился правильно говорить. В своих речах слово «компромисс» он произносил как «компримис», вместо «период» говорил «периюд» или «периед». Но самое главное – все они были абсолютно чужды русской культуре и истории.
A. A. Борман по секретному заданию контрразведки Добровольческой армии весной 1918 года поступил на советскую службу в Москве, близко сошелся с большевистским руководством и впоследствии вспоминал, что большинство высокопоставленных коммунистов, с которыми он встречался, к России никакого отношения не имели. Они приехали в чужую страну, или, во всяком случае, в страну, которую они не любили, для того чтобы произвести свой опыт. Они имели дело не с людьми, а с материалом, с кроликами, которым нужно произвести вивисекцию.
Чувствовалась какая-то полная оторванность от жизни. В те времена главные деятели коммунизма не были уверены в долговечности того, что они производят. Неоднократно я слышал, как у них прорывалось: «Это надо попробовать, пока мы сидим. Буржуи не забудут, как мы распоряжались и что сделала Советская власть»[229].
Очень важны наблюдения А. Бормана о том, как складывался новый служилый класс, который стал опорой большевизма в его господстве над Русским народом. Центром создания и существования этого служилого класса стала огромная московская гостиница «Метрополь». Именно в ней «ютились людишки, прилипшие к этой (большевистской) власти только из материальных благ. Их привлекали дешевые комнаты, дешевая столовая, в которой кормили лучше, чем в городе. Эти люди получали продовольственные пайки, конфискованные одежду, обувь и пр. Разговоры у них велись самые обывательские – о том, как получить прибавку к зарплате или добыть дешевую провизию». Как пишет Борман, «первыми испытателями коммунистических программ были люди, против которых эти программы были направлены. По своему составу эти лица были довольно разнообразны. Но во всяком случае они были менее определенны, чем комиссары в соседних номерах. Мелкие чиновники, торговые служащие, евреи, приехавшие из черты оседлости. Надо сказать, что эти пиявки в большинстве случаев были противнее демонов – коммунистов. Им до России тоже не было дела, но у комиссаров по крайней мере была какая-то дьявольская идея, а у этой шушеры только собственная утроба»[230].
С 1919–1920 годов большевистские вожди почувствовали себя полными победителями и уже не стеснялись вести жизнь подобно вельможам XVIII века. Они захватывают лучшие особняки и роскошные квартиры в Москве. За государственный счет нанимается многочисленная дворня. Многие подмосковные усадьбы русских государственных