– Дарин, Дарин! – воскликнула она, когда наконец прорезался голос, и пошатнулась. Ослепительная картина сменилась темнотой. Она сползла по косяку.
И опять Дарина склонилась над ней, как перед их знакомством. Два взволнованных глаза и длинные волосы – до пола, потому что Лика была на полу.
– Что с тобой?
– Что со мной?! Что ты делала, Дарин?
– Ничего особенного.
– То есть, по-твоему, ничего особенного!
Подруга, с виду такая прямая, искренняя и открытая, искусно обманывает её, скрывает какую-то непонятную тайну?
– Я стояла у окна… – начала Дарина.
Или это просто так упал свет, а у Лики разыгралось воображение? Или Лика сошла с ума? Но Дарина, явно, не заметила, как только что превращалась в светящийся сосуд.
– Я просто радовалась.
– Радовалась?
– Я радовалась солнцу.
По выходным Дарина делала наброски её портрета. Она хотела, чтобы это была одна из её лучших работ.
– Ты красивая. Благодаря таким, как ты, рождаются шедевры.
– Шедевры рождаются благодаря таким, как ты. Красота со временем проходит. Тем более, что она у меня ненастоящая: я на самом деле рыжая и страшная. А ты с годами будешь свой талант только оттачивать. Лучше бы я умела что-то делать так, как ты рисуешь. Тебе ведь, Дарин, это нужно как будто только для себя. Просто для наслаждения от творческого акта. А мне…
– А ты бы хотела на таланте заработать свои миллионы? – засмеялась Дарина.
– Ды нет, – Лика чуть подумала. – Скорее, признание. И не ради того, чтобы мной восхищались – хотя и это важно! – как затем, чтобы заставлять людей испытывать определённые эмоции. Определённые – мной.
– Хочешь управлять сознанием масс? – опять засмеялась подруга.
– Поверь, я бы сеяла только доброе и светлое.
– Ну-ну… погоди, ты не знаешь, какой ты будешь тогда.
– Но пока я умею лишь продавать цветы, – вздохнула Лика. – Силы есть, боюсь их зря растратить.
– Не шевелись, пожалуйста!
У Дарины волосы доставали до пояса, а спина в этом месте была открыта. Волосы гладили спину, плечи – она никогда их не закалывала. Дарина что-то быстро заштриховывала карандашом. Глаза… в них был тот самый свет. И она понемногу излучала его, глядя на Лику. Лике становилось тепло и как-то по-особенному хорошо.
– Знаешь,