Старый автобус, скрипя, ухая и выплевывая из выхлопной трубы несметные клубы едкого черного дыма, тяжело отъехал от остановки, оставив Йенса в полном одиночестве, один на один и со своим поручением, и со своими угрызениями совести. Улица перед городским архивом была совершенно пустынна. И это неудивительно, ведь здание архива находилось на самой окраине города, на загородном шоссе, ведущем на Канзас-Сити. Жилые дома остались далеко за пределами видимости, и лишь мимолетно пролетающие машины напоминали о том, что цивилизация где-то рядом.
Серое с красным унылое здание архива, весьма большое по размерам, было построено из местного гранита. И, несмотря на то, что являлось новостройкой, было выполнено в стиле а-ля вашингтонский Капитолий, чтобы своей мрачностью и тяжеловесностью напоминать всем окружающим о величии и, одновременно, секретности и закрытости тех материалов, которые были сокрыты за его стенами.
Порог секретности начался для Йенса уже возле входной двери, сразу же за тем, как он поднялся по высоким трехуровневым каменным ступеням, широко раскинувшимся прямо перед зданием архива. Суровый мужской голос робота-охранника предложил ему сначала приложить свой полицейский жетон к одному из сенсорных окошек справа от бронированной двери. Затем, через пару минут, когда автоматика проверила данные жетона и сличила их с полицейской базой данных, уже любезнее, предложил Николасу приложить свой именной допуск к работе с личными данными к другому сенсору, располагавшемуся справа от первого. Йенс спокойно выслушал все инструкции автоматического охранника, выполнил все его распоряжения и снова принялся ждать. Еще через несколько минут, он услышал внутри двери глухой металлический щелчок, после которого огромная пуленепробиваемая и взрывоустойчивая махина чуть-чуть приоткрылась, безмолвно приглашая посетителя самому открыть ее полностью и пройти внутрь.
Холл, как и ожидал Йенс, был невероятно огромен, в нем невыносимо пахло сыростью