Малявка. Мария Геннадьевна Косовская

полчаса назад, но папа как-то договорился, и их пустили. Они поднимались по лестнице, потом шли по узкому, белому коридору.

      – Мама, – хором закричали Анюта и Танюшка и побежали вперед. Сзади шли Сашка и отец.

      Мама сидела на кушетке возле окна. У Сашки вдруг защемило сердце. Против света был виден лишь мамин силуэт, знакомый, трогательно– хрупкий, но какой-то другой, будто лишенный чего-то маминого. Она казалась окаменевшей и отрешенной от всего.

      Когда Саша подошла, мама обнималась с девчонками. Они примостились слева и справа, прижались к ней и затихли.

      – Привет, мамульчик! – Саша наклонилась, поцеловала ее в пахнущую лекарствами щеку. – Как ты тут?

      Мама вяло, равнодушно улыбнулась.

      – Ничего, доченька, все хорошо.

      – Мам, а что с тобой? – спросила Саша.

      – Ничего, все нормально. Осенний авитаминоз.

      Саша села перед ней на корточки и взяла за руки.

      – Что это? – спросила она, глядя на перебинтованные запястья обеих рук.

      – Это? – мама растерянно посмотрела на Сашу, сжала губы, и ее подбородок задрожал.

      – Мамочка, мамульчик. Только не плачь, – Саша обняла колени матери.

      – Не плачь, мамочка, не плачь, – заныли Анюта с Танюшкой.

      – Я больше не буду. Девочки мои! Я уже успокоилась, – мама старалась улыбнуться сквозь слезы, стоящие в глазах. – Лучше расскажите, как у вас дела? Как в школе?

      – У меня хорошо, – сказал Аня.

      – Я по природоведению получила пятерку. За гербарий, – похвасталась Танюшка.

      – Не волнуйся, мам, мы хорошо. Ты только поскорей выздоравливай.

      К ним подошла высокая сухая женщина в белом халате:

      – Хватит на сегодня, – строго сказала она. – Ее нельзя беспокоить.

      – Вы идите, я догоню, – сказал папа.

      На обратном пути Саша думала только о маме. Она все поняла. Это он довел ее, он виноват в том, что мама лежит в психушке, что она такая заторможенная, неживая. Саше хотелось сказать это отцу, и она, сжимая от злости кулаки и челюсти, представляла, как говорит это. «Мама могла умереть!» – с ужасом думала Сашка, и эта мысль причиняла ей такую сильную, непереносимую боль, что хотелось ударить со всей силы кулаком по окну машины, чтобы разбить его и порезаться о стекло. «Тогда… тогда, – сдерживая щиплющие в носу слезы, думала Сашка, – я бы тоже покончила с собой. Я бы не смогла жить без мамы!»