Филимонов. Большое вам спасибо, Лида, сколько я вам должен?
Лида. Я это делала на общественных началах, вроде субботника. (Идет к выходу.)
Сорокин (с восхищением). Умопомрачительная женщина!
Филимонов. Платить или не платить? И если платить, то сколько?
Одинков. За субботники не платят. И правильно делают!
Старикова. Заплатите ей, но не при нас.
Сорокин. Коля, я бы на твоем месте не скупился.
Филимонов идет в коридор, где Лида снимает с вешалки плащ.
Филимонов выхватывает плащ у нее из рук и подает.
Филимонов (нарочито громко). Лида, я вам очень признателен. Сколько я вам должен?
Лида. Отвяжитесь от меня, Николай Семенович!
Филимонов. Не отказывайтесь, прошу вас! (Протягивает деньги.) Вы ставите меня в дурацкое положение!
Лида. Не я, вы сами поставили себя в дурацкое положение.
Филимонов (шепотом). Тише! (Громко.) Ну, пожалуйста, тут пять рублей!
Лида. До чего вы мне опротивели! (В гневе распахивает дверь и выбегает на лестничную площадку.)
Филимонов бросается вдогонку.
Филимонов. Лида, солнышко, простите меня! Ведь я иначе не мог!
Лида останавливается.
Лида (в сердцах). Как вы думаете, Николай Семенович, почему я у вас осталась?
Филимонов. Все-таки я из себя кое-что представляю…
Лида. Мужчина вы, конечно, значительный, видный. И на работе все вокруг хвостами вертят – товарищ Филимонов, товарищ Филимонов… Вы до меня вроде снизошли. И это, конечно, имело значение, скрывать не стану. Но главное – пожалела я вас. Ко мне все пристают, не новость, но вы-то обхаживать не умеете. Вот это мне в вас и понравилось. Хоть вы и большой начальник, но… чистый, мне так показалось. А на самом деле вышло – цена вам пять рублей! (Неожиданно выхватывает у Филимонова деньги.) Беру на память! (Хохочет.) Так я еще никогда не зарабатывала!.. (Убегает.)
Филимонов возвращается в комнату, стараясь держаться с достоинством.
Филимонов. Денег не взяла!
Сорокин. Может, пулечку сообразим?
Филимонов. Я – за! (Достает карты и бумагу.) Вот орудия производства.
Старикова (с грустью). У меня такая беда – мой племянник Кирилл провалился на актерский.
Одинков. Пойдет на завод. Будет играть в заводском театральном кружке.
Старикова. Кирилл сам виноват. Народный артист, который принимал экзамен, задал этюд – изобразить голодного. А сам народный жевал бутерброд. Тогда Кирилл, играя голодающего, вырвал у него бутерброд и съел. Оказалось, у народного язва, ему прописано дробное питание. Он разозлился и вкатил Кириллу двойку.
Филимонов. Ты пришли его ко мне, может, я его куда пристрою. (Одинкову.) Вы тут пока расчертите. (Сорокину.)