Отряд остановился на опушке, и мы застыли, загнанные в ловушку в окружении мощных елей, чьи лапы гнулись под тяжестью снега. Я смотрела на своих людей, стиснув челюсти и сжав до боли поводья. В полной тишине, под завывание ветра между макушками, уходящими так далеко ввысь, что не видно и клочка неба.
От холода покалывало щеки, губы, даже тело под одеждой, и все понимали, что ночью станет еще холоднее, а если пойдет снег, то утром мы заледенеем. Воины, которые отправились обыскать местность, так и не вернулись. Опасные земли рядом с мертвой долиной. Гиблое место даже летом. И с каждой секундой таяла надежда, что они вернутся, как и надежда, что мы выберемся до заката.
Я старалась не думать о плохом, не думать о том, что загнала себя и своих людей в эту ситуацию только потому, что поступила наперекор советам Верховного Астреля, которого ненавидела настолько сильно, что иногда мне казалось – я могу убить его лично. Он был свидетелем моего унижения четыре года назад, и я не могла этого ни забыть, ни простить. Данат – единственный, кто видел мои слезы боли, видел меня голой, униженно стонущей от мучений под раскаленным железным клеймом. Он упивался своей властью, а я чувствовала это каждой клеточкой – его наслаждение. Когда-нибудь я сдеру с него расшитую золотом и каменьями рясу и поставлю клеймо на каждом клочке его рыхлого тела. Ублюдок будет визжать, как свинья, а я буду смотреть, как дымится его розовая кожа, и наслаждаться агонией. Когда-нибудь я залью ему в глотку красный металл, ради которого Астрель превратил меня в ниаду – пусть захлебнется.
– Мы крутимся несколько часов на одном и том же месте – я вижу следы наших же лошадей. Саанан раздери этот проклятый лес. – крикнул Галь – командир моей личной охраны, а я потерла замерзшие руки. Даже кожаные перчатки с мехом не греют. Все же придется ночевать здесь, а утром снова плутать в поиске развилки.
– Делаем привал, Галь, – сказала я и соскочила с лошади, передала поводья одному из воинов и осмотрелась по сторонам. Стратегически опасное место, как в ловушке, но лучше, чем в чаще, где между деревьями нет даже просвета.
Мы разбили лагерь, когда солнце почти село за горизонт. Воины развели костер и запалили факелы, освещая опушку и заодно отпугивая диких зверей. Черный лес славился жуткими историями о волках-людоедах. Двое солдат так и не вернулись, и мы уже не надеялись, что они живы. Повсюду могли быть капканы баордов, которые до сих пор нам удавалось избегать. Я присела на ствол поваленной ели рядом со служанкой, и сняла перчатки, протянула руки к огню, согревая пальцы.
Моран ободряюще улыбнулась мне, а я тяжело вздохнула, глядя на ее синие губы и бледное лицо. Моя преданная и отважная Моран, готовая умереть за меня, если понадобится. Она добровольно поехала в Валлас. Несмотря на то, что уже давно была свободной – я подписала ей вольную еще несколько лет назад и скрепила печатью велеара, но она не ушла. Осталась рядом. Её подарили мне на день рождения – девочку