– Дашка, сюда иди! Сюда, я сказал!
Я встала, одёрнула свитер и подошла к столу.
– Пусть еще бухла принесет, – отец нагло осклабился, – я так лучше вспомню, где документы Светка прятала.
– Не покупайте ему, он ничего не скажет. Он песни петь будет или драться полезет.
– Молчи… ик… сучка! Убью! Я так говорить не буду – у меня бутылка пустая.
Вор дал мне денег.
– Купи.
– Давай, Дашка, пойди еще принеси. Иди, а то выдеру!
Пока я копошилась в коридоре, натягивая прохудившиеся сапоги, Вор вышел ко мне.
– Даша, ты куда за самогоном бегаешь?
– К соседке, – угрюмо сказала я, поднимая воротник куртки.
– Что у нее еще есть, у соседки твоей?
– Все у нее есть. Она на базаре торгует.
– На. Купи себе, что захочешь, самогон не покупай, поняла? – он протянул мне деньги.
– Не надо. Я не голодная.
С детства не любила ни у кого ничего брать. В этой жизни за все надо платить. За жрачку платить не хотелось. Особенно этому. Мне он и нравился, и не нравился. Чего это вдруг добрым заделался? В этот момент у меня громко заурчало в животе. Он усмехнулся, и я на секунду засмотрелась. Как короткое замыкание. Улыбка очень красивая и глаза светло-синие. Такие разве бывают? Вор мне деньги сунул, пока я пялилась, как дура, хотела руку отдернуть и манжета пальто задралась. Теперь он пристально смотрел на моё запястье, покрытое багровыми синяками.
– Отпусти! Чего уставился?
Но Вор сжал сильнее, я видела, как на его скулах заиграли желваки, поднял на меня взгляд и прищурился. Потом резко повернул мою голову в сторону, удерживая за подбородок, за ухом красовался такой же багровый след, но там еще и кожа лопнула. Я вырвалась, зло отшвырнула его руку.
– Отец? – спросил и глаза сверкнули. Нехорошо сверкнули. Даже мороз по коже пошел.
– Не твое дело! – огрызнулась и снова подняла воротник. Вор сцапал меня за шкирку, насильно сунул деньги в руку.
– Купи, я сказал, и дольше там побудь, поняла? – вот сейчас его голос звучал иначе, страшно звучал, угрожающе, – Конфет купи. Чтоб сдачи не было. Я проверю. Давай иди, малыш.
***
Никуда не пошла, в коридоре притаилась. Знала я, что будет. По глазам гостя поняла, по тону голоса. Такие, как этот, не платят, они своё иными способами получают. Послышались сдавленные крики и звуки ударов – Вор отца прессовал, и сильно прессовал. Тот все вспомнил. Все отдал. Оказывается, не пропил документы, прятал. Не могу сказать, что мне его жалко было, но и удовольствия я не испытывала. Отец все-таки. Мразь, но отец. Пусть живет. Только понимала, что ментов звать не стану и в квартиру не пойду. Под руку Вору попасть не хотелось. А потом я услышала его голос:
– И еще, падла, хоть пальцем девчонку тронешь – вернусь и кастрирую. Яйца отрежу и сожрать заставлю. Понял? Понял, я спрашиваю?
– Таааки Дашка тебя привела, сука малолетняяя!
Звук