Закончить я не успел. Практически одновременно оба горе-воина рухнули на землю, словно подрубленные деревья и затряслись в конвульсиях, взрывая сапогами снег и колотясь затылками о мерзлую землю.
– Г-гос-сп-под-дин пр-росстите м-еня – содрогаясь в судорогах выдохнул Лени, стараясь нащупать меня взглядом закатывающихся под лоб глаз.
– Г-госп-подина! Ли эс грам мира! – это уже Тикса выдавил из себя причудливую смесь гномьего и человеческого языков.
Словно не услышав мольбы, я прошелся перед распростертыми телами и задумчиво произнес:
– Господин, говорите? Хм… сомневаюсь, что я ваш господин. Приказы мои вы не выполняете, с оружием кидаетесь…
– Гос-спод-дин, прос-стите м-еня!
– Госп-подина, пр-ростить меня – тонко заверещал Тикса, наконец выудивший из памяти человеческое слово «простить».
– Вот и еще один пример! Перебиваете меня! – повысил я голос – Разве господина можно перебивать? Можно с мысли сбивать? А? Где смиренное послушание, где почтительность и уважение? Где, я спрашиваю?!
– Г-гос-сподина… – уже изнемогал коротышка, кося на меня неестественно выпучившимся глазом.
– А к черту! – выругался я – Тикса, я прощаю тебя! Лени, я прощаю тебя!
Как и памятным днем в разоренном шурдами поселении Ван Ферсис, мои слова подействовали мгновенно. Оба несчастных вояки с облегчением распластались на взрытом снегу и хрипло задышали, бездумно таращась в низкое зимнее небо. Решив, что следует выждать несколько минут, пока к ним не вернется дар речи, я отошел на пару шагов. Щупальца так и не успокоились, хищно вытягиваясь к лежащим на земле телам. Ниргалам безразлично все, кроме моей безопасности. Ну а я с интересом огляделся по сторонам. Здесь было на что взглянуть.
Узкая поляна надежно скрыта за плотно растущими деревьями и зарослями кустарника – даже зимой, когда вся листва облетела, это укромное место практически невозможно увидеть со стороны. Под склоненными к земле лапами большой ели обустроено нечто вроде загона для лошадей – в землю попарно вбиты толстые колья, а между ними углом навалены мелкие бревнышки, палки и нарубленный лапник, образуя непроницаемый для ветра барьер. С другой стороны загона высится толстый древесный ствол, у входа пылает жаркий костер, над головами лошадей медленно колышутся пушистые еловые лапы, надежно защищая от снегопада. Животные укрыты попонами, на расчищенной от снега земле лежат охапки жухлой травы и тонких веток. Лучшего походного укрытия для лошадей и не придумать.
Задумчиво хмыкнув, я повел глазами в сторону и остановил взгляд на непонятном сооружении, больше всего напоминающего бесформенную кучу веток. Однако, стоило присмотреться внимательней и я заметил в его основание темное отверстие входа, а перед ним еще один, едва тлеющий костерок, лижущий дно закоптелого котелка с закипающей водой. На земле пара ободранных заячьих тушек,… в общем, мне все стало ясно.
– Да вы тут никак зимовать собрались, а? –