Тот тяжелый сиплый писк, из-под земли…
Новые ботинки.
Кто помнит, как всё было
В начале 90-х,
Тому меня, быть может,
Понять довольно просто.
Тоска, беда, разруха,
Малёванные девушки,
Вьетнамские торговцы,
И очередь за хлебушком.
Да и в «комке» коммерческом
Стояк с утра до вечера.
Купить, особо не на что.
Да и, по правде, нечего.
Занять бы до зарплаты…
Все вместе так и жили.
Детишек малолетних
В очередях растили.
Нас четверо у мамы.
Мне было лет 15.
Я – старший, вот и выпало
За четверых стараться.
Это дисциплинирует,
Способствует раскрыться.
Ты с детства понимаешь,
Что Бог велел делиться.
Ты можешь запихнуть
В проход свои желания.
Ведь всё подчинено
Науке выживания.
Но к той нагрузке бешеной,
Свалившейся на плечи,
Я у себя не чувствовал
Совсем противоречий.
Вообще не возникало
Конфликтов никаких.
Я взял себя и полностью
Потратил на других.
И было б органично
Всё, в общем-то, и просто
Если б не сделать скидку
На переходный возраст.
Да и с ним тоже, в принципе,
Возможно было справиться.
Но мальчику хотелось
Уже девчонкам нравиться.
Меня, как всех, манили
Красивые картинки.
А сильно унижали
Рваные ботинки…
И мама, это, видимо,
Похоже, просекла.
И как-то раз, на рыночек,
Меня с собой взяла.
Свою коробку с ботами
Я нёс, как драгоценности!
Смешно об этом вспомнить
Сейчас из современности.
Естественно, на утро,
В прекрасном настроении,
Потопал в ботах в школу,
Забыв об унижении!
В тот день все было классно!
Светился улыбаясь!
Летал от счастья в воздухе
Паркета не касаясь.
А после школы, вроде бы,
Сморило. Лёг поспать,
Детишек попросив
Особо не орать.
И как-то, очень сильно,
Похоже, уморился,
Что, под возню малышек,
Мгновенно отрубился.
Вдруг треск и боль внезапная
Течет по лбу и носу.
Вскочил, и вижу отчима
С трубой от пылесоса.
Стою, меня шарахает,
Трясет, как лист осины,
Пытаюсь экзекуции
Понять быстрей причину.
А он не утруждается
Построить разговор.
Хватает меня за ухо
И тащит в коридор.
Хрустят, ломаясь, хрящики
От напряженья в ухе.
Сознанье покидает,
В глазах летают мухи.
Меня