Повинятся, простят, помолчат.
Лимончик к чаю
Я от себя сегодня убегаю,
Но убежать, наверно, не смогу.
В моем кармане есть лимончик к чаю,
А, впрочем, подойдет и к коньяку.
Пройдусь пешком по улочкам старинным,
По тем местам, где жил давным-давно,
Безмолвно-тихо в скверике пустынном,
Где из горла пил в юности вино.
Считает кошек бабка у окошка,
Наверное, надеется, что вот
С очередной, не очень чёрной кошкой
Вдруг счастье мимо давнее пройдет.
Оно пройдёт и радостно поманит,
И подмигнёт игриво, озорно.
Вновь аромат акаций одурманит,
Волной врываясь в дом через окно.
Но жаль возврата в юность не бывает,
И время в вечность мчит на всех парах.
А счастье – вон – на лавке почивает,
Иль выпивает с другом в гаражах.
Да и моё куда ушло – не знаю.
К такому, как я в прошлом пареньку?
Сегодня счастье – есть лимончик к чаю.
А если друга встречу – к коньяку.
Двери в детство
Когда на грани сна смыкаются глаза,
Вдруг память, как волна, несёт меня назад.
Туда, где тёплым днём приятный ветерок,
Где пряди всех времён сплелись в один клубок.
Там возле древних скал, простором опьянён,
Любой пацан искал следы былых времён.
Вдруг, в глубине пещер, заброшен и забыт
Басмаческий аскер1 у золота лежит.
Истлел его халат, но сразу рядом с ним
Застыл стволом назад заржавленный «максим».
Вот если повезет то место отыскать,
Сгодится пулемёт в Чапаева играть.
А золото вернуть в какой-нибудь музей,
И взять совсем чуть-чуть, чтоб одарить друзей.
Бутылок изумруд меняет детвора
На радость, что везут в арбах «шара-бара»2.
И я бутылки нёс на их гортанный зов,
Заслышав стук колес и цокот ишачков.
Там лет уже с пяти любой малец готов
Отчаянно грести сквозь пену бурунов.
И сквозь водоворот пройдя по бурунам
Прижать худой живот к нагретым валунам.
О, если б было так, чтобы однажды днём
Мне Бог в родной Чарвак3
открыл дверной проём.
Не в этот, что сейчас заброшен и уныл,
А в тот, каким для нас Чарвак когда-то был.
Рукописи горят
Мастер в сером чистилище без Маргариты.
Есть ли судьба печальней? Похоже нету.
Рукописи горят? Тут вопрос открытый.
Может быть, если любовь вдруг упала в Лету.
Светлыми каплями с чёрной водой смешалась…
Мойры плетут планиду неутомимо.
Яркую нить любви перекрасили в жалость.
Значит гореть стихам на огне камина.
Ведь не осталось в катренах волшебной силы,
Точки