Начальник расчета напряженно кусает губы и вдруг неожиданно даже для себя самого тянется к тумблеру подсвета и одним решительным щелчком отбрасывает его в нулевое положение.
– Ты что, охренел? Что делаешь?!
Лицо первого оператора стремительно бледнеет, на глазах утрачивая живые краски, превращаясь в полутьме боевого отделения в гротескную маску театра абсурда. Водитель, тоже засекший движение руки начальника расчета, напряженно сопит за спиной. Второй оператор не отрывается от ТОВа, он поглощен своей работой и ни на что не обращает внимания.
– Они же наши… Русские… – беспомощно разводя руками шепчет начальник расчета. – Как же мы…
Он говорит настолько тихо, что услышать его абсолютно невозможно, но первый оператор отлично считывает смысл сказанного по шевелящимся губам. На его скулах твердеют и начинают перекатываться желваки, губы сжимаются в тонкую жесткую нитку, глаза зло прищуриваются.
– Ты что, совсем дурак, командир?! Это был наш единственный шанс! Сейчас твои русские от нас мокрого места не оставят! На хрен решать за всех?! Да еще так глупо!
– Подлета не наблюдаю, – растеряно тянет второй оператор, полностью пропустивший эту перепалку. – Братцы, подлета нет!
– А его и не может быть, – меланхолично соглашается со своего места водитель.
Конечно не может, зенитная ракета комплекса «Бук» наводится на цель по отраженному сигналу подсвета, который идет от СОУ. Отрубив подсвет, начальник расчета лишил ракету сигнала наведения, заставив ее тем самым лихорадочно крутится в пространстве в поисках ставшей вдруг невидимой цели. Через три секунды беспорядочных метаний на ракете сработала схема самоликвидации безобидно подорвав семидесятикилограммовую боевую часть в воздухе.
– Мы должны были их хотя бы предупредить, что будем стрелять, – жалко бормочет начальник расчета. – Ведь это же наши, наши, как вы не понимаете… Они увидели пуск и теперь развернутся и уйдут… Поймут, что обнаружены и их есть чем встретить и отвалят назад, не станут рисковать…
Все понимают, то, что он сейчас говорит – бред. Просто это очень тяжело в первый раз выстрелить по своим, по тем, кто когда-то стоял с тобой под одним флагом, носил такую же форму и те же звезды на погонах. Плевать, что с тех пор прошло много лет, плевать, что давно разделили границами, государственными языками и паспортами, плевать, что давно уже нет ни той страны, ни той армии, ни того флага, все равно в небе сейчас свои, те, пустить по которым ракету так же нелепо, как выстрелить в самого себя.
– Они уйдут… Поймут и уйдут… – словно заклинание бормочет враз сникший, сгорбивший широкие плечи начальник расчета.
– Курс самолета без изменений, – упорно не отрываясь от экрана ТОВа бесстрастно сообщает второй оператор.
Первый оператор ощерившись в злой волчьей ухмылке тянется к командирским приборам.
– Выдал питание на вторую балку, есть готовность, – хрипло сообщает он в темноту боевого