Андрей коротко кивнул, сглотнув подкативший к горлу комок. Мишка тоже подтверждающе качнул головой, понял, мол.
– Если кому попадется сам Гаспарян, помните, не убивать, брать живым. Он нужен. Брать можно жестко, но так, чтобы смог потом говорить. Все ясно?
– Как попадем внутрь? – это 15-й.
Что ж правильный вопрос, заданный спокойным деловым тоном. Мысленно Андрей записал незнакомому парню плюс.
– Вход в два этапа. Сначала вы с 21-м. Код на подъезде 14, хорошая примета, – Варяг скалится своей мертвой улыбкой. – И не забудете верняком.
Да действительно, знаковое совпадение. 14 – количество слов в культовой фразе Дэвида Лэйна, давно ставшей девизом защитников белой расы. «We must secure the existence of our people and a future for White children». Мы должны защищать свою расу ради будущего белых детей. В русском переводе слов всего девять, но обычно предпочитают считать по оригиналу. Еще очень часто чтобы не заморачиваться на инглиш, в разговорной речи говорят просто – «четырнадцать», понимая, что под этой цифрой подразумевается. Устойчивый, давно прижившийся оборот, а иногда и боевой клич.
– С собой берете букет из машины. Если кто-то вдруг спросит, ну мало ли, бабушки на лавочке, пенсионер какой особо дотошный, идете на день рождения к Ленке Симаковой из 30-й квартиры. Там такая действительно обитает, и днюха у нее как раз сегодня. Восемнадцатилетие, а вы ее однокурсники по пединституту. Входите, поднимаетесь на второй этаж, ждете там остальных. Ясно?
– Вполне, – это снова 15-й.
Его напарник и вовсе ограничивается кивком. Немногословные ребята, но это и хорошо. Слово оно, конечно, серебро, но молчание-то – золото.
– Хорошо, – Варяг, похоже, тоже доволен спокойной деловитостью младших братьев. – Теперь с вами…
Холодный взгляд привычно сощуренных глаз останавливается на переносице Андрея, неприятный, нервирующий из-за абсолютной невозможности его поймать, глянуть Старшему Брату глаза в глаза.
– Мы подъедем на «шахе» 47-ого, все впятером. Но выходим только я и 43-ий с 52-ым. 47-ой с 34-ым пока остаются в машине, паркуются где-нибудь поблизости, и изображают, что их в салоне и вовсе нет.
– А второй букетик кому? – улыбнувшись, перебивает Старшего Мишка.
Варяг смотрит на него с явным неодобрением, и под его взглядом разом стухает, уходит с лица озорная улыбка Боксера. Дождавшись, когда Мишка полностью стушуется и виновато опустит глаза, Варяг продолжает, как ни в чем ни бывало:
– Мы втроем входим в подъезд. Легенда прикрытия та же, что и у первой группы. И букетик нам для этого как раз пригодится, 52-ой. Ты, как самый любопытный его и понесешь.
– Что Мишаня, довыпендривался! – хмыкает за спиной Боксера Горох, и тут же осекается под жестким, почти ненавидящим взглядом Старшего Брата.
– Это еще что сейчас было? – Варяг говорит по-прежнему тихо и размерено, но перекатывающиеся по скулам желваки и опасно сузившиеся глаза, ясно дают понять, что на этот раз он всерьез разозлен. – 47-ой, ты вроде не пионер, не карлан дешевый, а косячишь,