9. Для вашего вразумления полезно изложить и следующее. Один брат был послан старцем на некое послушание и, задержавшись, пришел после братской трапезы; поскольку же он испытывал нужду в пище, то [монах], прислуживающий за трапезой, уговорил его поесть. Когда оба они, прислуживающий и обслуживаемый, сели, то вкушающий, одолеваемый чревоугодием и неистово желая есть, удерживался [одним лишь] тщеславием, ибо тут присутствовал прислуживающий [брат], который видел его. Тогда он, воспользовавшись [каким-то] предлогом, завел с прислуживающим пустой разговор319, и пока тот стал оправдываться за свое празднословие, то обслуживаемый [брат] в полной безопасности [для своего тщеславия жадно] поглощал пищу, избегая порицания со стороны прислуживающего, который и не заметил его чревоугодия. Такой поступок он совершил под внушением страсти. Когда же [монах] наполнил свое чрево и чревоугодие – эта безжалостная госпожа320 – перестало его бичевать, тогда последовало угрызение совести, которое стало обличать и бить [инока], представляя пред [внутренним] взором его прегрешения. Ведь стал он рабом чревоугодия и тщеславия: рабом первой страсти ради наслаждения, а рабом второй – ради того, чтобы не подвергнуться порицанию, вследствие чего и проявил он себя коварным по отношению к прислуживающему, воздав ему [за его доброту] поводами к празднословию. Уязвляемый в душе такими мыслями, [инок] тотчас же встал и, повергшись в покаянии перед братом, открыл ему все и попросил прощения. Тот же, [в свою очередь,] возложил на себя прегрешения брата, принес ему еще более горячее покаяние и [сам] попросил прощения. Так, простив и получив прощение, он с кротостью произнес следующие слова: «Я, брат, сделался причиной и твоего, и своего прегрешения, ведь, предложив тебе необходимое, мне следовало бы удалиться и позволить тебе вкушать тебе пищу так, как ты хотел. Если я был избран для того, чтобы прислуживать тебе и обеспечить тебе полное отдохновение, то я должен был делать это молча и с молитвой. Мое же нерадение позволило диаволу искусить нас обоих: тебя – чревоугодием, а меня – празднословием. Если бы я пребывал во [внутреннем] бдении, то я и твою бы дурную страсть пресек, и себя сохранил [от пустословия]. Поэтому давай простим друг друга и расторгнем козни искусителя, а в дальнейшем обезопасим себя от его внушений и при первом же прилоге321 будем ниспровергать их копьем молитвы.
10. Нечто подобное происходило и тогда, когда братия собирались на какое-нибудь послушание322. И если некоторые [из них во время такого послушания] произносили необдуманные вещи, то ревностный [монах], встав, творил покаяние, [простершись ниц]323 перед изрекающими суетное. Они же, постигнув смысл покаяния [этого монаха], сами вставали и в свою очередь творили покаяние перед напомнившим [им о цели иноческой