К вечеру много людей собралось у монастырской гостиницы – всегда тихого пристанища смиренных молельщиков, а теперь шумного веча бесчисленных толков, надежд, сказок и предсказаний. Вече шумело на площадке перед гостиницей, потому что в комнатах жили придворные. Авдотья Петровна грела старые кости на заходящем солнышке; то молилась, то глядела на дорогу к монастырским воротам. Люди скоро заметили старушку и душевную ее тоску и, больше из любопытства, нежели из сострадания, спросили:
– Кого ты поджидаешь, матушка?
– Немецкого боярина. Обещал прислать за мной.
– Мало ему и без тебя дела! Да и за тобой-то посылать ему какая нужда? Нынче в монастырь и стариц не пускают, а уж такую старуху…
Люди смеялись.
– Без дела и бояр не пускают, а за делом и нищего к государю пропустят.
– За делом?.. За каким делом?
Лихончиха сказала, и люди разбежались.
Старуха качала им вслед седою головой, но в то же время увидела Гордона, с трудом встала и молча, с невыразимым страхом ожидала генерала. В смущенном сердце думала она: «Что, если не за тобой, Авдотья?»
– Ну! – сказал генерал. – Тихон Никитич никакую надежду не имеет…
Старуха упала на колени и, воздев руки к небу, дослушала речь Гордона:
– …А мы будем делать так. Завтра перед обедней приходи к собору и жди на крыльце государя. Я прикажу пустить тебя пройти… Проси государя иметь милость.
И старуха без слов повалилась наземь. Гордон ушел от благодарности. Но вскоре явился немецкий солдат, отвел Авдотью Петровну в сторожевую избу на посаде, усадил на скамью, накормил, чем Бог послал; и старушка, утомленная продолжительной дорогой и душевною бурею, уснула в первый раз после трехдневной бессонницы.
Колокола гудели. Благочестивые со всех сторон стремились к разным вратам монастыря, но неумолимые немцы отсылали их в церкви на посадах. Немногие, пользуясь или знакомством, или покровительством сильных, успели пройти в монастырь. Но и от этих немногих было тесно и душно не только в соборном храме, но и вдоль по всей площадке от дворца до собора.
Москва
Ожидали государя. Архимандрит Сильверст в полном облачении приготовился встретить юного царя. Народ жаждал увидеть обожаемую надежду великих дел. Тогда еще не видно было ни одного облачка, которое бы обещало страшную и благодетельную бурю, которая потрясла и освежила дряхлую Россию. Не ведали, какими путями вознесется Петр на престол величия, но верили, что юноша-царь есть предназначенный строитель России. Верили, не условясь, верили, глядя на красоту государя, на орлиные очи, на разум редкий, на волю железной твердости… Безмолвно, с обнаженными головами ожидали люди. Вдруг в толпе раздалось: «К самому