– Ну-ну… – Подношу ее ладошку к губам, одновременно бросая взгляд на часы. – Идем! Не то опоздаем.
Давали «Афоню». Зал был полон. Не приди мы заранее, билетов не купили бы. Свет погас, фильм начался. Зал то и дело разражался хохотом, Лиля тоже смеялась. Мне было грустно. Разумом человека из другого времени я видел то, что не замечали здесь: сдвиг ценностей. Формально в СССР сегодня герой – человек труда. Производитель материальных благ и ее защитник. Рабочий, инженер, ученый, офицер… Но на деле – тот, кто распределяет товары и услуги. Начальник, торгаш или тот же сантехник. Данелия, как художник, показал правду, пусть в форме комедии. Не удивительно, что скоро массы захотят перемен. И они их получат. Только вот не обрадуются…
– Понравилось? – спросила Лиля, когда мы вышли из кинотеатра.
– Хороший фильм! – кивнул я. – Жизненный.
Здесь это высшая оценка. Лиля притихла. Мы шли, она задумчиво поглядывала на меня. «Примеряет к нам историю Кати и Афони, – догадался я. – У тех свидание тоже кончилось постелью».
– Откуда ты знаешь балет?
Я мысленно вздохнул. Ожидалось.
– После школы я приехал в Минск. Здесь жил мой сосед по улице – учился в театрально-художественном институте. Старше меня на четыре года, большой любитель балета. Одному на спектакли ему ходить было скучно, брал меня с собой…
Так и было. Только сосед учился в военном училище. А сейчас совру.
– У него завелись знакомства в труппе. Несколько раз мы попадали на посиделки за кулисами. Пили вино, болтали… Вернее, болтали актеры, а я слушал. Писателю нужно уметь слушать. И запоминать.
– Значит, с балериной у тебя ничего не было?
– Они мной не интересовались. Работяга…
– Дуры!
– Точно.
Я посмотрел в сторону. Мы шли мимо кафе.
– Зайдем? Есть хочется.
– Там дорого! – помотала головой Лиля. – Дома поедим. И так сколько денег потратили!
Хозяйственная. Мои деньги бережет…
На вокзале мы съели по беляшу. Толстая тетка доставала их из обитого жестью ящика. Сколько видел таких продавщиц – и ни одной худой. Наверное, работа влияет… Беляши оказались теплыми и жирными. Мы вытерли пальцы о бумагу, в которую их вложили, и пошли к остановке. Не доезжая до общежития, вышли к гастроному. В этот раз ассортимент был скуден. Ни «Докторской», ни «Тминной», одна «Любительская». Но последнюю я не люблю – в ней сало. Чем же мое чудо пшеничное накормить? В молочном отделе продавали сметану на разлив. Расфасованной здесь нет. Приноси баночку, и тебе нальют… Присмотревшись, я увидел рядом с весами прозрачные полиэтиленовые пакеты. Продавец фасовала в них сыр.
– Можно налить сметаны в пакет? – Я указал пальцем.
– Порвется, – ответила продавец и добавила: – Наверное.
– Возьмите два и вставьте один в другой.
Она пожала плечами и сделала.
– Двести граммов.
Взгляд продавщицы выразил удивление. Ну да. Тара