Пиджак полетел в сторону, звучно треснули и оторвались, казалось, крепко пришитые пуговицы рубашки, хлестко ударил по руке вырванный из шлевок кожаный ремень с тяжелой медной бляхой и полетел далеко в сторону. Туда же вслед ему упорхнули, взмахнув голубыми с белизной штанинами, и джинсы.
Острое, пронзительное до головокружения ощущение заполнило весь организм Антона.
Других мыслей, кроме одной, не было – за эти мгновения можно отдать и вечность.
Пальцы мяли податливые груди, зубы искали раскрытые, с уже нанесенной дневной помадой, губы Кармен. Еще, еще, никакого самоограничения и сдержанности, пусть страсть сама решает, когда придет разрядка, и неудержимыми всплесками разрядит себя всю без остатка. Молодая женщина видела перед собой взбугрившееся грудные мышцы мужчины, чувствовала в себе его глубокое присутствие, ощущала дерганые и временами ожесточенные рывки, которые больше причиняли ей боль, нежели сладостное удовольствие.
«Что это с ним? Откуда этот бешеный порыв? Мы не виделись лишь две недели, и вот поди ж ты, такая обостренная чувственность. Что он делал? Где был все это время? С кем виделся? Я ведь, по существу, так мало знаю о нем». Не найдя ответы на свои вопросы, Кармен слегка втянула в плечи голову, как это делает тропическая мимоза, сворачивая свои листочки, при грубом к ней прикосновении. «Сколько в нем непредсказуемости, неожиданности. Или русские мужчины все такие?»
Немного успокоившись, Антон решил, что еще не готов покинуть долгожданное и только что обретенное убежище, и поэтому продолжал ритмично покачиваться, дожидаясь прилива нового желания. Щеки его разгладились, из глаз исчезли яростные искорки. Руки принялись, уже не спеша, осторожно оглаживать бока, ноги и ягодицы подруги. Расцепившиеся зубы открыли проход языку, которым он нежно пробежался по губам Кармен. Настойчиво раздвинул их, толчками пробираясь к нёбу и деснам молодой женщины, которая, подчиняясь прикосновениям Антона, стала отвечать на ласки и все чаще целовала его щеки и шею, и наконец, подобравшись к мочке уха, чуть прикусила ее.
И, может быть, напрасно сделала это, так как укус был воспринят как вызов, столь древний и однозначный, как само время. Так делает волчица, прихватывая ухо выбранного ею на роль «супруга» самца, а если тот по причине типичной мужской отупелости не воспринимает ее хитрости, то и подбодрит его клыками, пройдясь пару раз по бокам и плечам своего «нареченного». Мол, соображай. Время пришло. Мне нужна твоя близость, и не просто так, а потому, что я хочу от тебя пушистых и таких милых пузанов-волчат.
Мускулистое тело Антона вновь окаменело. Внутри его опять проснулся сохранивший еще много сил зверь, который с рыком ринулся вперед. Время нежности прошло.
Перед глазами Кармен все закрутилось. Временами она даже не понимала, где верх, а где низ. То лежала на груди Антона, вдавливаясь своими сосками в его соски, то, перевернувшись,