Всматриваясь в маленькие слезящиеся глаза несчастной индианки и не зная, что ей еще можно сказать, Антон, не оборачиваясь к Густаво, спросил его:
– Что она ответила тебе?
– Она просит дать ей возможность увидеть тело своего мужа. Хочет проститься с ним. – Варгас натужно закашлял, отошел на несколько шагов и, достав из кармана брюк носовой платок, приложил его ко рту. Пыль. Горная пыль.
– Переведи ей следующее. Мы все делаем, чтобы раскопать Хайме, но вода все время пребывает и обваливает породу. До него теперь очень сложно добраться. Твой муж уже в лучшем мире, и ему там хорошо. Сейчас я опасаюсь, что могут погибнуть другие горняки, поэтому мы вынуждены будем зацементировать эту штольню, чтобы спасти остальную шахту. Мы не оставим тебя одну, Мария. – Помедлив, Антон спросил теперь уже у своего инженера: – Сколько у нее детей?
– Пятеро. Мы точно знаем. Старшему четырнадцать лет. Семья проживает в деревне, где живет большинство наших старателей, километрах в пяти отсюда, – ответил тот.
Пятеро несовершеннолетних детей. Полураздетых и полуголодных. Случайность изменила привычный ход событий, превратив жизнь этих людей, и так проходившую в бедности и нужде, в беспросветную трагедию. Нет теперь единственного кормильца, исчез скудный источник доходов этой семьи. Не обучены и плохо накормлены дети. Улица станет их пристанищем, а попрошайничество – привычным уделом. Антон чувствовал, что так просто стоять и никак не реагировать он не должен.
Ему хотелось побыстрее завершить тягостную сцену. Распрощаться с этой раздавленной судьбой женщиной и вернуться к привычным делам. Уехать в большой город и окунуться в его гудящую атмосферу. Там он сможет быстрее забыть это событие и не думать больше о тысячах несчастных, которые влачат такое же беспросветное существование, как эта индейская семья.
А Мария ничего не думала. Она даже не понимала, зачем эти белые господа говорят ей какие-то диковинные слова. Она просто знала, что ни сегодня вечером, ни завтра, никогда больше не услышит голоса своего Хайме, когда он усталый вернется с работы, сядет за стол и молча будет есть разваренную кукурузную кашу, а она, ничего не говоря, будет стоять рядом и смотреть, как на его лице под коричневой, задубевшей от пыли и горного солнца кожей перекатываются желваки. И в эти минуты она была счастлива.
Знала, что больше не услышит в своем доме, больше похожем на лачугу, веселья и смеха детей, которые выбегут навстречу своему отцу, когда он переступит родной порог и протянет им кулек дешевых шоколадных конфет, потому что в этот день горнякам как раз выдали зарплату. Великий бог Чубчакум забрал ее мужа и навеки упрятал его у себя глубоко в горе, чтобы он помогал ему оберегать эту грешную землю.
Ничего