«Ну ладно. Хватит об этом. Я здесь не для того, чтобы выносить приговор самому себе, коль я один из представителей этого ненасытного племени». Бросив еще раз взгляд на округлую подкову лазурной лагуны, на которой у причала неподвижно замерла его моторная яхта, Антон оторвался от колонны и вернулся в комнату отдыха, где первым делом направился к скрытому за панелями из красного дерева огромному рефрижератору с двумя дверцами. Распахнув его, он с удовольствием принялся обозревать стройные ряды покрытых тонкой вязью изморози пивных бутылок: «Ну что ж, скучно не будет», – и, выхватив две из них, понес их по направлению к низкому столу из толстенного голубоватого стекла.
Антон любил это место – небольшой островок в ста милях от тихоокеанского побережья колумбийского департамента Чоко, обращенного своим остроконечным мысом в сторону Панамы, – крохотная изумрудная жемчужина среди ультрамаринового океанского простора, обрамленная отрогами подводных коралловых рифов с голубым пятнышком уютной лагуны.
На острове проживало десятка два семей черных, как обгоревшие головешки, аборигенов, основным занятием которых была морская рыбалка, да бродили ничейные, то есть, по негласному закону, общие, худосочные свиньи с вытянутыми рылами и хлопотливые курицы, вечно занятые расклевыванием раковин морских моллюсков. Выуженные из морских глубин элегантные красавцы: дорадо, окунь или голубоватый тунец составляли основу питания местного населения, излишки которого они периодически вывозили на продажу на стихийные товарные рынки, разбросанные вдоль береговой линии южноамериканского континента. Сдав оптовым торговцам свою рыбу и выручив за нее несколько тысяч песо замызганными мятыми банкнотами, они испытывали неподдельную гордость. Сердца наполнялись гордостью, а на загорелых лицах появлялось выражение крайнего довольства.
Никогда и никто не хвалил их за то, что они ежедневно выходили в океан на промысел на своих утлых баркасах с ненадежными, вечно чихающими вонючим дымком лодочными моторами. Никто на острове не называл их дела подвигом, никто не считал их риском.
Многочисленные изголодавшиеся семьи, ждавшие их возвращения на берегу, воспринимали работу рыбаков как обычное рутинное занятие, и потому островитяне редко воспринимали гибель своих сородичей как большое несчастье. Это была их привычная жизнь. Раз за разом одно поколение сменяло другое. Сегодня жить – умереть завтра – дело привычное и естественное, как восход и заход солнца. Место в