– Что, забыла мои любимые конфетки? – это она про «M&M’s». – Молодая, а памяти совсем нет.
– Там они.
– А вот, нашла, ну прости старушку. А это кто? – она поставила пакеты на пол и кивнула в сторону Жени, будто только заметив его.
– Это Женя, мой коллега.
– А-а-а, теперь это так называется, – она недовольно покачала головой. – Я, конечно, понимаю, что у тебя давно коллег не было, но хоть чуть поразборчивей надо быть. Смазливый он какой-то… Малахольный.
– Ничего, что я всё слышу? – подал голос Женя.
– Женя, тебе не уши развешивать надо, а бежать отсюда. Беги быстрее, пока я её задерживаю. Другого шанса у тебя не будет. Она ж тебя сожрёт заживо, – заговорщицким тоном, многозначительно посмотрев на Женю, произнесла Ольга Ильинична. – Нет, только гляньте, он лыбится стоит. Вот молодёжь пошла бестолковая. И как он в постели? – она задавала этот вопрос так, будто Жени рядом не было.
– В постели он спит, – улыбнулась я, а Женя нервно сглотнул. – Зато блины он вкусно печёт.
– А в проводке разбирается? – в голосе Ольги Ильиничны звучала призрачная надежда.
Женя покачал головой.
– Говорю ж, малахольный. Гони ты его в шею, нам такие не нужны. С блинами мы и сами справимся, – она махнула на Женю рукой, взяла в руки пакеты и скрылась за дверью.
Можно сказать, что прошедшие выходные стали переломным моментом в наших с Женей отношениях, перешедших во что-то странное.
Утром в понедельник, когда я отчитывала в своём кабинете Костю за опоздание на десять минут, злобно поглядывая на пустой соседний стол с мыслью, что ещё кое-кому хорошей взбучки не миновать, в дверях появился Женя, держа в руке большой стаканчик с кофе. Улыбаясь, он подошёл и поставил кофе на мой стол:
– Это тебе. Капучино. С корицей, как ты любишь. В кафе была очередь, но я подумал, что тебе захочется с утра выпить кофе.
Если бы вдруг сейчас объявили конкурс на самое перекошенное лицо, то жюри, глядя на наши с Костей лица, надолго впало бы в ступор. Костя заметил и то, что Женя перестал мне «выкать», и то, что я молча стою с ошарашенным видом, не ору на Женю за опоздание и даже не высказываю Жене свои подозрения в подхалимаже, как это было с Костей два года назад, когда он так же зашёл в мой кабинет со стаканом кофе для меня. Тогда Костя был выпровожен взашей после долгой нудной нотации о том, что моё расположение можно заслужить только усердием в работе. Про себя я тогда отметила, что Косте ничего не мешало пару раз плюнуть в кофе, предназначенный мне, по пути в мой кабинет. Бережёного, как говорится… А тут… Женя выглядел таким искренним в своём стремлении порадовать меня, что я вместо того, чтобы сделать ему положенный выговор, просто сказала:
– Спасибо. И постарайся впредь не опаздывать.
И даже сменила гнев на милость по отношению к Косте, передав ему в работу одно элементарное дело, накосячить в котором мог только полный идиот,