– Это предвзято… – начала было объяснять я женщине-птице все тонкости социума, как Машка нас перебила.
– Уа-а-ар-р-р, – донеслось утробное, где-то в области пола, – Тебе все р-равно придётся посетить шабаш! Первый ты уже пр-р-ропустила, пр-ропустишь второй и у ведьм возникнут вопросы.
– Будто бы у них их сейчас нет… – буркнула себе под нос.
– Лисса!
– Да, да?
Эх, как же мне все-таки нравится бесить Машку! Это так увлекательно-о-о…
Что сказать, стать ведьмой, это прежде всего стать вредной и стервочкой не скупящейся на колкие комплименты! Если с первым я справлялась отлично, то над вторым мне ещё работать и работать, однако.
Машка глубоко вздохнула, успокаивая себя и вставшую дыбом шерсть, и продолжила:
– Этот шабаш очень важен для ведьм, а значит и для тебя. В эту ночь гр-раница между мирами будет пр-р-редельно тонка и шабаш должны будут посетить верховные жрицы. Они сообщат всем о пер-ременах, грядущих в новом году. – Машка прыгнула на колени к рядом сидящей Кикиморе, отчего та ойкнула, и важно уставилась на меня, – Именно поэтому мы…
– Приготофили тебе подафок! – перебил Леший зеленоглазую, и выскочив из-за стола, побежал куда-то за печку.
Через минуту он уже стоял передо мной в, как обычно, перепутанных лаптях и желтоватой улыбкой на лице. Милаха. В руках у него была ясеневая палка, веточки и вязка прутьев.
– Это – твоя будущая метла, – глубокомысленно изрекла наша божья посланница, – Ясень, – указала она на длинную палку, – обозначает защиту, берёза, – глашатай провела крылом в направлении светлых веток, – очищение, а ивовые прутья посвящены одной из наших Богинь. – Домовой подошел к Лешему и помог ему положить все на уже убранный стол, – Тебе нужно будет самой собрать ее, чтобы привязать метлу к своей ауре…
Ничего себе! Такой сюрприз мне определённо нравится больше, чем испорченный интерьер.
– И как мне ее собрать? – с нетерпением спросила у нечисти, которая так внимательно за мной наблюдала.
Взяла в руки ясеневую палку, пару прутьев, и недоуменно на них посмотрела.
Тут обратно на стол запрыгнула Машка и ударила меня лапой по руке, выпустив длинные коготки.
– Бр-р-рось палку! – рыкнула она.
– Машка! – возмутилась, – Я тебе, что? Щенок нашкодивший, что ты меня по рукам бьешь?! – я обиженно надула губы и нахмурила брови, для пущего эффекта, так сказать.
– Именно. – Ах! Вот это новость… Оскорбляют в собственном доме, ужас!
– Марья Викторовна! – хором вступилась за меня нечисть.
Машка закатила свои зеленые глазища, высказывая этим свое раздражение.
– Домовой, пр-ринеси нитку. – Как можно спокойнее прорычала она, нервно дёргая хвостом.
Домовой с неодобрением посмотрел на Машку, а затем все-таки отправился к большому сундуку за