Когда он нащупал пальцами жетон, шаг уже сменился на легкий бег. Миновав турникет, он побежал вниз по эскалатору, расталкивая стоящих на пути. Снизу, издалека послышался шум подходящего состава. "Лишь бы успеть." – подумал он.
В гуле метрополитена, за спиной прозвенело чьё-то "Стой!". Грек резко обернулся на голос, но преследующего не увидел.
Его охватила паника. До гребенки, лениво проглатывающей ступени эскалаторной ленты оставалось несколько метров.
Сбежав вниз сквозь толпу людей, Грек в спринте бросился к краю платформы. Влетая в закрывающиеся двери вагона, он выронил бутылку воды. Только лишь тут, в вагоне он почувствовал безопасность.
"Пронесло." – подумал он с облегчением.
Когда он обернулся к только что закрывшимся дверям, за ними, в стекле он увидел мужчину.
Грек сразу же узнал его. Да. Это был он. Тот же самый человек, которого он встретил вчера. Вернее, Грек узнал не самого человека, а его глаза. Мужчина стоял неподвижно. Его взгляд был направлен точно на Грека, но в то же время был пустым. Пустым настолько, будто бы его и не было. Или не было того, на что он был устремлён. Его взгляд внушал ужас. Тот самый, уже знакомый ужас, пробирающий до самой глуби души и беспощадно пожирающий её. Грек отвернулся и в это же время тронулся состав.
Он изнеможённо волочил ногами, проходя с одного вагона в другой, пока не дошёл до самого крайнего. Усевшись в свободное место, Грек обхватил голову руками, скрестив на затылке пальцы в замок, как будто защищаясь от удара. На смену страху пришло замешательство. Ему казалось, словно все происходящее с ним – это чей-то злой розыгрыш. Мрачная афера, в которой были задействованы все без исключения, включая и Миладу, и Олега, и соседку, и даже этих пассажиров.
"Что это за гнусный тип с дьявольским взглядом? И что ему нужно? Или это, и вправду, галлюцинации и стоит начать задуматься о посещении психиатра? – думал Грек, – и что ещё из этого страшнее: быть сумасшедшим или быть преследуемым? По крайней мере, в первом случае кроме себя самого физической угрозы мне никто не несёт. Боже, о чем я? Нужно напиться и успокоиться."
Грек ни на кого не обращал внимания. Он уже давно проехал станцию, на которой ему нужно было выходить, но совсем не заметил этого.
С возвращением чувств, возвращались и первостепенные физиологические ощущения. Грек, будто, только проснувшись, резко осознал, что его мучает непомерная жажда. Его горло пересохло, а язык прилипал к небам. Он радостно оживился, когда вспомнил, что купил в ларьке бутылку