– То-то, ты помни только – я все знаю и прощаю… прощаю, ибо ты родила царя Руси Михаила Федоровича Романова, Богом избранного, Богом венчанного… Не подобает по этой причине ставить тебя на позор. Но коли ты не покаешься, так глаголю тебе: горе тебе будет и фарисеям твоим… Теперь еду к царю.
Не дав даже ей благословения, Филарет поехал к сыну.
Царь Михаил после смерти жены совсем раскис: он весь день ходил, как шальной, и то плакал, то хохотал без причины. Называли эту болезнь Бильс и Бальцер, придворные врачи, флуксус церебралис, сиречь, приливом крови в голове, вследствие плача и множества поклонов, которые делал по нескольку раз в день царь.
Патриарх застал его за этим же занятием в его опочивальне.
– Полно те убиваться. – сказал он, – молод ты, да и царствовать нужно. Назавтра Боярская дума – ты и приезжай.
– Да уж очень, очень сердце болит за покойницу… так и стоит в очах моих.
– Полно, говорю тебе, сын мой, убиваться-то. Была то воля Божья, а не наша… Да к слову, вот тебе и жениться снова надоть… невеста уж ждет тебя.
– Как жениться? Коли я не хочу… Да как же после-то Марьи Владимировны, да жениться? – недоумевал царь Михаил Федорович.
– Да так и женишься.
– А коли я не хочу?
– Царь не может, не смеет этого сказать; хоть тресни, да женись – тебе и царству нужен наследник.
– Да как же? Любил одну, та умерла, теперь женись на другой, а та еще снова помрет: плачь, убивайся, да хорони, да поминки справляй, уж лучше не женюсь: уж прошу, святейший отец, не жени. А матушка благословение дает?
– Дает.
– Ну, коли дает, так и я… благослови.
– Спасибо, я знал, что не откажешь.
Патриарх благословил его, поцеловал и хотел уйти, да вспомнил:
– Эх! Да я и забыл-то тебе сказать, кто невеста.
– А кто?
Обрадовался царь, что, по крайней мере, узнает кто невеста.
– Дочь Стрешнева, Евдокия Лукьяновна: девица богобоязненная, прекрасная, будет отличная тебе жена, а нам и земле русской царица.
– Евдокия, Авдотьюшка… ничего… спасибо, святейший отец, что радеешь обо мне, а уж я думал, вовек не женюсь.
– Женим, – проговорил патриарх, уходя поспешно.
– Отец сказал мой: коли царь, так женись, хоть тресни… Этого-то не знал, да и матушка не говорила, – бормотал царь себе под нос.
Возвратясь к себе, патриарх послал за Стрешневым. Тот вскоре явился.
Патриарх испугался, взглянув на его постное, исхудалое лицо.
– Ты болен? – спросил он.
– Здоров, святейший патриарх, да вот лежал в постели.
– Чего же лежал?
– Наказывал ты, дескать, сиди дома, хоша прикинься в болести, я и прикинулся, а дочь-то от себя не отпущал, – все у кровати сидит, а жена на ночь к себе брала… Все сумление что ни на есть…
– Чудак ты, – улыбнулся Филарет. – Да ты, чай, и дочь-то заморил?
– Уморить-то не уморил, а оченно было – не выпущал со двора.
– Так