Узнав о том, что Риальто обновлял убранство гостиных в усадьбе Фалý, Хаш-Монкур стащил знаменитую драгоценность из коллекции Ао Опалоносца и тайком подвесил ее на спускающей воду цепочке бачка в туалете усадьбы Риальто.
Через некоторое время Ао узнал, каким образом использовался его великолепный пятисантиметровый каплеобразный опал, и его возмущение – так же, как в случае Хуртианца – достигло уровня эпилептического припадка. Тем не менее, Ао сдерживали постановления статьи четвертой «Голубых принципов», и он вынужден был обуздать свой гнев.
В другой раз, когда Риальто экспериментировал с пузырями светящейся плазмы, Хаш-Монкур заколдовал воздушные течения так, чтобы похожий пузырь опустился на уникальную харкизаду – деревце, импортированное Зилифантом с планеты Канопуса; Зилифант заботился о нем днем и ночью, оберегая растение от любого повреждения. Запутавшись в ветвях харкизады, плазменный пузырь взорвался, превратив в крошево хрупкую стеклянную листву и наполнив оранжерею в усадьбе Зилифанта неотступной удушливой вонью.
Зилифант тут же обратился к Риальто с жалобой – голос его дрожал и срывался от гневного огорчения. Риальто холодно возразил на основании неопровержимой логики, сославшись на шесть конкретных причин, по которым ни один из его плазмов не мог бесконтрольно перемещаться по недосмотру; выразив соболезнования, он наотрез отказался как-либо возместить нанесенный ущерб. Подозрения Зилифанта, однако, нашли подтверждение в заявлении Хаш-Монкура о том, что Риальто похвалялся намерением использовать харкизаду в качестве мишени. «Кроме того, – говорил Хаш-Монкур, – Риальто позволил себе заметить – и я дословно цитирую его слова, – что „Зилифант и так уже распространяет вокруг себя неприятнейший запах, и дополнительная вонь в его усадьбе ничему не повредит“».
Провокации продолжались. Гильгад завел домашнее животное, симиода, и души в нем не чаял. В сумерках Хаш-Монкур, надевший черную маскарадную маску, а также черный плащ и черную шляпу, идентичные тем, которые носил Риальто, схватил симиода и утащил его на цепи в Фалý, после чего хорошенько отколотил его и привязал на цепи между двумя бич-кустами, что причинило животному дополнительные мучения.
Руководствуясь сведениями, предоставленными сельскими жителями, Гильгад проследовал к усадьбе Фалý, освободил своего любимца, выслушал его воющие причитания и обратился с обвинениями к Риальто, предъявляя симиода в качестве вещественного доказательства.
Риальто сухо отрицал какое-либо свое участие в этой проделке, но Гильгад настолько разгорячился, что его не убеждали никакие доводы. Он кричал: «Будис вас безошибочно опознал! Он утверждает, что вы угрожали ему смертью, приговаривая: „Я – Риальто, и если ты думаешь, что я устроил тебе достаточную взбучку, подожди немного – я передохну, после чего