«А теперь, – сказал червю Кугель, – плыви к „Галанте“!»
Вопреки желаниям Кугеля, однако, червь повернул в открытое море. Дрофо, стоявший у ворот бассейна, угрюмо кивнул, словно подтверждая некое внутреннее убеждение. Вынув из кармана серебряный свисток, он трижды дунул в него – над водой разнеслись пронзительно верещащие сигналы. Червь развернулся по широкой дуге и подплыл к раздвижным воротам. Дрофо спрыгнул на розовые роговые пластинки, составлявшие хребет червя, подошел к голубым бугоркам и принялся шевелить их небрежными пинками: «Смотри! Бугорки наклоняются. Так – червь плывет направо; так – налево. Так – выше, так – глубже. Поверни сюда – он остановится, сюда – поплывет. Все ясно?»
«Не могли бы вы повторить? – попросил Кугель. – Мне не помешало бы лучше запомнить ваши действия».
Дрофо повторил урок, после чего, заставив червя плыть к «Галанте», в трагическом раздумье стоял за спиной Кугеля, пока червь не приблизился к судну и не вытянулся вдоль левого борта. Только теперь Кугелю стало понятно назначение приводивших его в замешательство мостков-спонсонов, устроенных над ватерлинией – они обеспечивали возможность быстрого и беспрепятственного доступа к червям.
«Наблюдай! – приказал Дрофо. – Я продемонстрирую, как пристегивают червя. Ты опоясываешь его – вот так, и продеваешь пояса в карабины – таким образом. Под пояса наносится мазь, чтобы они не натирали шкуру, после чего пояса затягиваются – вот так. Все понятно?»
«Целиком и полностью!»
«Тогда приведи сюда и пристегни второго червя».
Умудренному указаниями начальника, Кугелю удалось привести к судну второго червя и пристегнуть его надлежащим образом. При этом Кугель смазал шкуру животного в соответствии с инструкциями Дрофо. Еще через несколько минут он услышал, к своему удовлетворению, как Дрофо устраивал разнос Сачковскому – тот пренебрег нанесением мази. Оправдания Сачковского, заявлявшего, что он не выносит запах предотвращавшего образование ссадин вещества, не произвели на Дрофо никакого впечатления.
Еще через несколько минут Дрофо заставил обоих подчиненных стоять на палубе навытяжку, вновь разъясняя им качества, ожидавшиеся от червячников: «В нашем последнем плавании обязанности червячников выполняли Вагмунд и Сачковский. Меня на борту не было – старшим червячником служил Гизельман. Не могу не заметить, что ему явно не хватало строгости. Тогда как Вагмунд обращался с тягловыми червями профессионально и безупречно, Сачковский, будучи невежественным лодырем, допустил существенное ухудшение состояния доверенных ему тварей. Только взгляните на них! Они пожелтели, как спелая айва! Их жабры почернели от коросты. Будьте уверены – в дальнейшем Сачковскому