Герои классики. Продленка для взрослых. Александр Архангельский

о родном Петербурге ведется сквозь дымку разлуки, разочарование, постигшее Евгения Онегина, не миновало и Автора. «Младые дни» его неслись в вихре света; жизнь была поделена между театром и балами; стройные женские ножки вдохновляли его, – увы, об этом приходится лишь вспоминать:

      Во дни веселий и желаний

      Я был от балов без ума:

      Верней нет места для признаний

      И для вручения письма.

      О вы, почтенные супруга!

      Вам предложу свои услуги;

      Прошу мою заметить речь:

      Я вас хочу предостеречь.

      Вы также, маменьки, построже

      За дочерьми смотрите вслед:

      Держите прямо свой лорнет!

      Не то… не то, избави Боже!

      Я это потому пишу,

      Что уж давно я не грешу.

(Строфа XXIX)

      Знакомство с Онегиным и происходит в тот момент, когда сплин (русская хандра) настигает обоих: «Я был озлоблен, он угрюм» (гл. 1, строфа XIV). Эта разочарованность сближает поэта с молодым «экономом», хотя того невозможно приохотить к стихотворству, даже научить отличать ямб от хорея. В принципе из такого разочарованного состояния есть два выхода: в деятельную политическую оппозицию конца 1810-х годов (круг преддекабристского «Союза благоденствия») и в страдательно-никчемную жизнь «лишнего человека». Автор, судя по всему, выбирает первую и постоянно намекает читателю на свое изгнанничество. И лишь в конце 6-й главы появится косвенное указание на «возвращение»: