– Проснулась? – осведомился друг. – Молодец. А теперь собирайся.
И он ушел досыпать в соседнюю комнату. Я нехотя встала, все еще не в силах забыть свой сон. Ну и приснится же такое! Целоваться с этим огрызком общества Зарецким. Как он вообще посмел влезть в мой сон?
Мысли о сне не уходили. Я думала о нем, пока чистила зубы и умывалась, пока завтракала наспех и проверяла почту, пока одевалась… Не сказать, что во сне мне было неприятно – напротив, но… Но почему мне не снятся адекватные соединения? К тому же Зарецкий – это не к добру, даже во сне.
Первая неприятность случилась за чашкой кофе – этот самый кофе я разлила на собственную блузку, слава богу, темно-синюю. Пришлось спешно облачаться в платье цвета бутылочного стекла с длинными рукавами и застежкой-молнией на спине.
Не с самым хорошим настроением я вышла из квартиры и поспешила к остановке. Мой новый (и собственный!) дом находился в сорока минутах езды от нашего корпуса университета. Однако сегодня поездка будет сокращена вдвое, поскольку поеду я в другой корпус, в котором занималась всего пару раз, и то несколько лет назад. Теперь я была уже не студенткой, а аспиранткой, и, кроме того, с этого года мне вменили в обязанность читать потоковые лекции по литературе на нескольких курсах специальностей, никак не связанных с филологией – и дернуло же меня пойти на кафедру литературы. Не то чтобы я горела желанием вести лекции, да и опытом подобным не обладала, однако меня не спрашивали – поставили в известность, и все. Зато сегодня я проведу лекцию у второго курса юристов и сразу уеду в редакцию. Возьму задание и посвящу день работе.
Корпус юристов – четырехэтажное старое, но недавно отреставрированное здание с сотней коридоров и переходов располагалось неподалеку от остановки, прячась в зеленых облаках растущих за забором яблонь и тополей. С бледно-розовым благородным фасадом, стройными рядами колонн и фресками, оно больше напоминало театр или музей. Аккуратный фонтанчик напротив высоких ступеней, гладкие резные скамеечки с обязательными урнами около каждой из них, чистые мощеные дорожки еще больше усиливали это впечатление. О том, что это альма-матер юристов, гласила лишь скромная, как интеллигент начала двадцатого века, табличка.
Я остановилась у дороги.
«Для тебя всегда горит зеленый», – было написано перед самым светофором. Я неожиданно улыбнулась – именно в этот момент горел красный, а потому надпись обретала двусмысленность. Но зеленый, так зеленый. Пусть он горит для меня на всех жизненных дорогах. Я не против.
К зданию вел небольшой парк со множеством дорожек, по обеим сторонам которых росли тоненькие березки, и я неспешно пошагала по нему, с удовольствием вдыхая тонкий сладковатый аромат ранних осенних цветов с ухоженных клумб. Пара должна была начаться еще только через полчаса, поэтому времени у меня было