Монголия и страна тангутов. Николай Пржевальский

перевозки, сухопутный транзит чая через Монголию значительно уменьшился, но, по словам наших купцов, ежегодно еще отправляется из Калгана в Ургу и Кяхту до 200 тысяч ящиков, каждый весом около трех пудов. Чай этот доставляется в Калган из плантаций возле города Ханькоу[26], частью сухопутно, частью на европейских пароходах до Тянь-дзина; затем половина его передается на руки нашим купцам для дальнейшей отправки, а другая препровождается в Кяхту или Ургу самими же китайцами. Подводчиками служат монголы, которые от подобной перевозки зарабатывают большие деньги. Извоз производится только осенью, зимой и самой ранней весной (до апреля), летом же все верблюды отпускаются в степь на поправку, линяют и запасаются силами для новой работы.

      Чайные караваны составляют весьма характерное явление Восточной Монголии. Ранней осенью, то есть в начале сентября, со всех концов этой страны направляются в Калган длинные вереницы верблюдов, отгулявшихся летом на свободе степи и теперь снова оседланных для того, чтобы тащить каждому на своей спине, через пустыню, по четыре чайных ящика, то есть целых 12 пудов [196,5 кг]. Это вьюк обыкновенный для монгольского верблюда, но на более сильных из них прибавляется еще пятый ящик. Монголы подряжаются везти чай или прямо в Кяхту, или только до Урги[27], так как далее горы и часто глубокие снега страшно затрудняют верблюдов. В последнем случае чай доставляется из Урги в Кяхту на двухколесных подводах, запряженных волами[28].

      Средняя цена за провоз одного ящика из Калгана до Кяхты равняется трем ланам, так что каждый верблюд зарабатывает в один курс 12 лан, то есть 25 рублей на нашу звонкую монету[29]. Обыкновенно же в течение зимы караван успеет сходить из Калгана в Кяхту два раза[30], следовательно, хозяин верблюдов получает по 50 рублей за каждого из них. Погонщиков для ухода и вьюченья полагается по два человека на двадцать пять животных, так что расходы перевозки, в сущности, очень невелики, и подрядчик пользуется огромным чистым барышом даже в том случае, если в течение зимы у него пропадет несколько верблюдов от усталости или от худого корма. Караванные верблюды в особенности часто приходят в негодность вследствие того, что протирают себе пятки и делаются хромыми или сбивают спину от небрежного вьюченья. В первом случае монголы связывают животное, валят его на землю и подшивают на рану кусок кожи, заменяющий подошву, так что хромота большей частью проходит; верблюд же со сбитой спиной делается уже негоден к извозу в этом году и отпускается в степь на поправку. Принимая во внимание даже известный процент потерянных и испорченных верблюдов, все-таки монгол, владеющий хотя бы только несколькими десятками этих животных, получает на них очень большие заработки. Между тем есть немало подводчиков, которые владеют несколькими сотнями верблюдов, частью собственных, частью взятых внаем у бедных монголов, которым самим не стоит отправляться в извоз с несколькими животными. По-видимому, подобные