– Может быть, ты перестанешь молоть чепуху и принесёшь мне что-нибудь поесть? Я ужасно голодна!
Он снова рассмеялся и, бормоча себе под нос что-то о голодной и беспомощной ведьме, удалился. Вскоре он вернулся, неся в руках миску с куском жаркого и ковш воды. Поставив всё это у корней дуба, он сел поодаль, прислонившись спиной к стволу дерева, и стал наблюдать за мной. Потом он достал трубку, набил её табаком и закурил. Ароматный дым полетел в мою сторону. Мне тоже страстно захотелось закурить, но я тут, же вспомнила, что после «купания», сигареты, скорее всего, погибли, а иного средства курения у меня не было. Поэтому мне ничего не оставалось, как отказаться от этой мысли. После еды на меня накатилось какое-то сладостное оцепенение. Я и сама не заметила, как задремала.
Разбудил меня громкий окрик моего конвоира: «Verrat!»1 От удивления я и слова не успела вымолвить – он мигом сорвал с меня ошейник и рывком поднял на ноги. Я успела только заметить, что лагерь уже был, свёрнут, вещи навьючены на лошадей. Многие люди были уже в сёдлах, готовые отправиться в путь. Ловким движением юноша связал мне руки и посадил в седло своей лошади, перед собой. Вскочив на коня, он только махнул своим людям и весь отряд, как один человек последовал за своим предводителем. Мы долго ехали через лес. Лишь к тому моменту, когда на небе показался бледный месяц, отряд достиг опушки. Но это не был конец нашего пути – кони перешли с рыси на галоп, их копыта беззвучно ступали по высоким травам полевых дорог. Судя по звёздам, мы ехали на север. Вскоре мы несколько опередили остальных всадников, рассыпавшихся цепью по равнине.
– Куда мы едим? – рискнула я нарушить молчание.
Он не ответил. Тогда я продолжила:
– Может быть, ты тогда скажешь хотя бы, где мы? В каком месте? Или, например, какой сейчас год? Кто правит страной? И что это за страна? И кто ты? Как твоё имя? Если уж ты считал меня ведьмой и обезвредил, то теперь тебе нестрашны мои чары, хотя ты и раньше их, похоже, не очень-то боялся. Ведь так?»
– Тихо, – шикнул он на меня, закрывая мне рот своей ладонью. Он натянул поводья и конь остановился как вкопанный.
Я смолкла, настороженно прислушиваясь, но мой слух не уловил ничего кроме шелеста травы под ветром и далёкого крика филина. Тут мой конвоир приподнялся в стременах и трижды прокричал филином. Прислушался. Крик филина раздался снова. Теперь уже слева и на большем расстоянии, чем прежде. Юноша тихо выругался и дал шпоры коню. Бедное животное понеслось стрелой. При этом я едва не упала на землю, но мой тюремщик вовремя обхватил меня за плечи и крепко прижал к себе. Я чувствовала его горячее дыхание у своего виска и слышала свист ветра. Время от времени, я замечала неясные тени, догонявшие нас… В голове царил полный бардак: куда и зачем, а, главное, от кого (или от чего) мы неслись сломя голову в ночь?!.А потом я отбросила эти мысли.