– Понимаешь мамочка, я выпил все таблетки, и теперь болеть уже не буду.
– Какие таблетки сынок?
– Ну те, которые на серванте стояли.
Мама побледнела и быстро побежала в комнату. Когда я зашел за ней, она рылась под кроватью, в поисках таблеток и плакала. Плакала тихо, без всхлипываний.
– Два пальца в рот срочно! Закричала она, и не давая мне опомниться сделала это за меня. Но рвотного рефлекса не наступило. Желудок только сокращался, выводя наружу, какую то светлую пену. Она побежала в коридор, и схватив телефонную трубку, стала набирать скорую.
Скорая помощь приехала очень быстро. Огромный санитар подняв меня как пушинку, понес в низ по лестнице к машине скорой помощи. Мама бежала следом. Как только мы оказались внутри, машина сразу рванула с места.
Мне дали стакан с раствором марганца и заставили выпить, за ним последовал второй. Но выпить второй стакан я был уже не в силах.
– «Что смотрите?! Расширитель срочно ставьте!» – закричал доктор.
Мне в рот попытались вставить какую то странную штуку, напоминавшую блестящие щипцы с круглыми краями и резиновой накладкой на них.
– «Гады, фашисты, дуракиии..» -кричал я.
Врачи меня не слушали, а просто медленно стали нажимать на блестящие ручки. Рот открывался не зависимо от моего желания. Я шипел изворачивался как мог, но ничего не помогало. Раствор начали вливать прямо из чайника, дурацкого, блестящего чайника, который почти ничем не отличался от чайника в детском саду, из которого няня наливала нам компот. Мне показалось, что я превращаюсь в воздушный шарик до краев наполненный водой и если в меня вольют еще каплю, я просто лопну. С меня сняли расширитель и санитар подхватил меня на руку, поддерживая под живот и наклонив немного вниз. Внизу уже стоял тазик. Быстрым движением он надавил мне в область желудка. Жидкость мощным потоком вырвалась наружу.
– «Тридцать восемь штук! Вы понимаете?! Тридцать восемь!!! И они все уже начали растворяться, еще бы несколько минут и было бы поздно! Вашего сына любит Бог, мамочка!» – громко говорил врач.
Машина остановилась. Меня положили на носилки и понесли в больницу. Там мне дали что то выпить и последнее, что я помню – это перепуганное лицо моего отца и дрожащий голос мамы.
Сколько времени я провел в больнице мне неизвестно. Когда я проснулся, мама и папа сидели рядом и счастливо улыбались. На улицу папа нес меня на шее, это было мое любимое положение. Когда мы вышли во двор, было уже темно. Мы сели в машину и там я уснул снова. Тяжелый выдался день, а главное не понятно, что же хотели от меня врачи, и почему так рыдала мама…
***
Человек поднял голову к небу. Посмотрел на полосы рваных дождевых ран, вздохнул:
– «Выводите вы дорогу свою каждой каплей, рисуя сложные орнаменты жизни. И так же как и вы, капли дождевые, изливается „Все“ своей силой в каждой капле и становятся капли сильными ибо являются они все,