На войне героев мало, говорил Шукля. Е… нутых на фронте не любят – из-за них одни неприятности. Война – это работа. И каждый делает своё дело. На совесть, по максимуму. А в результате – кому орден, а кого закопали. И нет в этом особой закономерности. Точнее, не улавливает её человек. А обычно: остался жив – и хорошо. То есть нормально. Жить – это же привычно. А награды дают потом. Как правило, неожиданно. И в основном тем, кто выжил.
Глаза старика затуманились. Он забыл про собеседника. Он жил. Жил там – в своей молодости. Потом неожиданно перешёл на детство. Его мать была эсеркой. Из богатой семьи. И убежала с революционером, оставив маленького Колю деду с бабкой. Воспитывали его няньки, которые всё время менялись. И одна его совратила, если можно так сказать про мальчика. Во всяком случае, он об этом не жалел. На память она порвала ему уздечку на члене. Случайно. Просто таким ранним он оказался, а она, видимо, чересчур страстной и неопытной. С тех пор он полуобрезанный. Но ничего – студентки не жалуются. Он сказал это в настоящем времени, чем очень удивил Ромку. Ему казалось, что в таком возрасте эта функция естественным образом отмирает.
Они гуляли уже долго. Было за полночь. И тут им повстречался ещё один старик. Высокий, благообразный. Старикам не спится по ночам. Шукленков тепло поздоровался, представил Ромку. В ответ, после старомодного полупоклона, прозвучало: «Цаголов. Академик Цаголов».
Лишь несколько часов назад Ромка присутствовал на лекции по политэкономии социализма. В большой поточной аудитории находилось несколько десятков человек. И лектор, умный, заслуженный человек, читал им конспект из большого зелёного двухтомника, в котором и заключалась вся считавшаяся фундаментальной, но сравнительно молодая – не больше полувека – наука. Так вот стоявший перед ним наяву, такой земной и в то же время уже недосягаемый, принадлежащий истории, академик Цаголов и написал, то есть сочинил эту науку. То есть политэкономию капитализма придумал Маркс, с помощью Энгельса и Ленина, конечно. А политэкономию социализма – Цаголов. И два зелёных «кирпича», из которых Ромка одолел пока не больше тридцати страниц, принадлежали его перу. Дальше они шли вместе. Академик жил в малом крыле главного здания МГУ, смотрящем на центр Москвы и родной факультет одновременно, и, как выяснилось, гулял по ночам. В перерывах между правками «живой» науки. Впереди смутно темнела смотровая площадка, а промозглый ветер забирался под воротник и в рукава ставшей короткой демисезонной курточки. Но великие старики не замечали непогоды, предаваясь воспоминаниям. Оказывается, они частенько гуляли здесь по ночам. Шукленков не предупредил Ромку, сделав ему неожиданный сюрприз. Сколько ещё было их в коллекции скромного преподавателя физкультуры?
Академик рассказывал. И тоже не про науку. Он рассказывал, как в 1914-м в Одессе играл в футбол против пажеского корпуса. В его словах не было и намёка