Около четырех часов пополудни работа была окончена, и последний ряд проволоки натянут и закреплен на место. Треслер, за неимением дерева, в тени которого он мог бы отдохнуть, присел на траву у столба и закурил. Его лошадь, освобожденная от узды и подпруг, весело паслась рядом с ним.
Величавое спокойствие прерии захватило его; глубокая тишина убаюкала его утомленные нервы, трубка погасла, и он заснул.
Когда он проснулся, в первый момент он не мог сообразить, где он находится. Трубка выпала у него изо рта, и сам он оказался лежащим врастяжку на земле. Вслед за тем чей-то смеющийся голос достиг его слуха.
– Так-то вы учитесь сельскому хозяйству, мистер Треслер! Стыдитесь! Спать в самое лучшее время дня!
Это был голос Дианы Марболт. Она поглядывала на него сверху, сидя на своей крепкой степной лошадке Бесси, и в этот момент в ее глазах не было обычного печального выражения.
Треслер приподнялся на локте и, в свою очередь, смотрел на нее с нескрываемым восхищением. Здесь, вдалеке от ранчо, она казалась ему совсем другой. Перед ним было настоящее дитя прерии, улыбавшееся солнцу и зеленому простору.
Очнувшись от своего оцепенения, он вскочил на ноги и проговорил, краснея:
– Пойман с поличным, мисс Марболт. Но, поверьте мне, я уже получил хороший урок за сегодняшний день. Об этом говорят мои царапины. Что же касается проволочной изгороди, то в этой области я нашел многое заслуживающим всестороннего изучения.
Он протянул ей свои израненные руки, и улыбка сразу исчезла с ее лица.
– О, вы не ленились! Я в этом не сомневаюсь, – сказала она поспешно. – Я видела вас на этой кобыле и думала, что вы убьетесь. Вы знаете, ведь ее старались укротить в течение двух лет подряд, и совершенно безрезультатно. Что произошло после того, как она вас понесла?
– Ничего особенного. Я проехался на ней до Форкса и обратно дважды.
– Сорок миль! Боже мой, что же от нее осталось?
Треслер усмехнулся.
– Джек уверяет, что я испортил ее окончательно, но я этого не думаю. У моей Леди Изабеллы сердце из камня, и нужен паровой молот, чтобы его разбить. Завтра же она снова примется за свои штуки.
– Так вы прозвали ее Леди Изабелла? – спросила она.
– Да! Это имя для нее подходит.
Диана молча кивнула головой. Она была свидетельницей борьбы между «неженкой» и кобылой и теперь, когда все уже миновало, искренне радовалась его победе. Как настоящее дитя прерии, она была чужда сентиментальности и знала, что объездка диких степных лошадей часто сопряжена с жестокостью. Ей нравились упорство и смелость этого человека. Их встреча не была случайной. Она намеренно выехала из дому, чтобы увидеться с ним, и Треслер каким-то