Ганзейцы. Оскар Гекёр

и крепко пожал мозолистую руку честного рыбака.

      – Вы мне дороги, господин Стеен, – продолжал Ганнеке (и две крупные слезы текли по щекам его), – так дороги, как если бы вы мне братом были родным, не в обиду вам будь сказано. Ах, господин Стеен, ведь мы-то все только у одного Господа, Спасителя нашего, и находим себе утешение в печалях: он тоже ведь был простой человек. И уж вы не побрезгуйте моей к вам преданностью и привязанностью. Как бы вы были теперь дома, в кругу вашего семейства, так я бы не посмел к вам навязываться с моим участием; ну, а ведь здесь-то вы одиноки, и мне сдается, что вам было бы полегче, как бы вы немножко порассказали.

      Госвин Стеен прижал руку рыбака к своему сердцу.

      – Ты – добрый, дорогой, преданный мне человек, – сказал он дрожащим голосом, который невольно выдавал его внутреннее волнение, – и, поверь мне, я высоко ценю твои заботы обо мне. Но тебе нечего обо мне тревожиться. Мы все – люди. Все поддаемся иногда тяжелому настроению, но ведь это проходит, минует… Я вот и теперь уже чувствую себя гораздо тверже…

      Ганнеке взглянул на говорившего испытующим оком.

      – Полно, так ли, господин Стеен? – спросил он с некоторым недоверием.

      Купец не ответил. Взор его, выражавший отчаяние, блуждал по стенам маленькой комнатки, руки судорожно сжимались – и вдруг неудержимый стон вырвался из груди его.

      – Ой, ой, ой! – вскрикнул перепуганный Ганнеке. – Что же это с вами, господин Стеен! Да ответьте же, Христа ради! – умолял он хозяина, который сидел перед ним как окаменелый. – Ответьте, коли у вас язык не отнялся! Хоть словечко вымолвите!