Эрик почувствовал сонливость.
– Пожалуй, я бы поспал, – сообщил он Такрону.
– Конечно, – поддержал его тот. – Нужно выспаться, если не хочешь пропустить похоронный обряд.
Эрик не собирался участвовать ни в каком обряде, но промолчал.
Они встали и, осторожно спустившись по скользким камням, вернулись в лощину. Приближаясь к хижине, на которую ему указал Лугонг, Эрик увидел, что мальчишка и две женщины собирают из хвороста и бревен квадратный деревянный помост недалеко от площадки с веревками и флажками. Мужчин не было видно.
– Что они делают? – заинтересовался он.
– Готовят погребальный костер, – ответил Такрон. – В Непале мертвых хоронят по обычаям индуизма.
– А река для… праха?
– Водопад, – Такрон указал назад, на камни, с которых они спустились.
Эрик поморщился и зашел в бамбуковый домик.
Изнури хижина выглядела опрятной и сооруженной на совесть. Стенки и дверь из толстого бамбука были скреплены раствором красноватой глины. Застеленный свежескошенной травой пол вызывал желание пройтись по нему босиком. Небольшая чугунная печь, установленная на железном листе, виднелась в тени угла у дальней стены, примыкающей к скальному граниту. Труба дымохода уходила в прорезанную в бамбуковой крыше дыру, также обшитую железом. Слева стояла искусно сделанная бамбуковая же кровать, на толстых коротких ножках, в местах соединений связанная лианами. Кровать была застелена толстым слоем травы, поверх которой лежало одеяло, сшитое из тонко выделанной овчинной кожи. Эрик от кого-то слышал, что запах овчины отпугивает змей и еще каких-то пауков или насекомых. Он подошел к кровати и присел. Как будто крепко и удобно. Осторожно прилег и почти мгновенно провалился в глубокий сон.
Проснулся он от ритмичных звуков барабана, сопровождавшихся заунывными завываниями женских голосов. Сквозь щели в бамбуковой двери пробивался неяркий желтый свет, рождающий скользящие тени на стенах хижины. Эрик чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Лишь мимоходом отметил, что по груди проскользнул легкий, но неприятный холодок.
Открыв дверь, он вышел наружу. Справа у порога сидел Такрон, скрестив ноги, и, уже привычно, ковырял палочкой у себя в волосах. Рядом в «лотосе» сидел Лугонг, выпрямив спину и смотря перед собой. Судя по тому, что одет он был в свою городскую одежду, проводы умершего уже закончились.
На том месте, где ребенок и женщины складывали дрова, вовсю занималось пламя. Мертвое тело, накрытое покрывалом, лежало в центре бонского круга, посреди круглой глиняной площадки. Ночь была невыносимо черна, и поэтому свет разгоравшегося погребального костра придавал