Пастель для Галатеи. Кинороман. Дневники 90-х. Сергей Е. Динов

забрал обратно все деньги со стола, вздохнул обреченно:

      – Вод как. Опять буду должен. Прости, Надежда. Не водись с ней. Ты – другая. Чувственная. Искренняя. Она – злая, манерная, кровожадная. Выпьет тебя до донца. И оставит, бросит. Прости-прощай.

      Марат вышел из комнаты. Женщина-сценарист тяжело поднялась из-за пишущей машинки, огляделась. Словно старая больная сова, принялась нелепо взмахивать рукавами старой вязанной кофты, подпрыгивать в фантастическом пересечении лучей, высветившим ее убогое жилище, будто пытаясь взлететь, исчезнуть, покинуть этот чудовищный и несправедливый мир.

      Экскурс

      Тяжелые фасады домов сумрачно нависали над каналом. К Сенной площади, рынок на которой в дореволюционное время звался «Брюхом Петербурга», еще не добрались нынешние реформаторы. Не было новых вывесок магазинов, не было разномастных торговых ларьков. Этот район доживал последние дни запустения. Притих перед новым пришествием.

      По тротуару набережной вышагивал худой Кирпичиков, кутаясь в долгополое пальто. Уродливая шляпа на его макушке хлопала под ветром ломаными полями. Снова было серо и сыро в Ленинграде-городе. Снова дул пронизывающий мокрый ветер.

      Кирпичиков хрипло покашливал в кулак.

      – Можете себе представить, – прокричал он, будто обращаясь в пространство, – что во времена Достоевского вода в Екатерининском канале была настолько чистой, что бабы с этих спусков воду брали для самоваров? А там, извините, – он махнул рукавом назад, – мы миновали мостик, с которого Ефросиньюшка сбросилась.

      – Утопилась! Утопилась! – вдруг истерически завопил Кирпичиков. Испугавшись своего пронзительного возгласа, снизил тон до громкого шепота, наклонился с тротуара, доверительно цитируя дальше:

      – …кричали десятки голосов; люди сбегались, обе набережные унизывались зрителями, на мосту, кругом Раскольникова, столпился народ, напирая и придавливая его сзади.

      Кирпичиков рассказывал эмоционально, нервно, размахивал рукавами пальто, будто взмахивала крыльями и не могла взлететь нелепая страдающая черная птица. Рядом с ним, по проезжей части по встречной полосе величественно плыл ослепительный, как зеркальный рояль, огромный черный «мерседес-600». Следом двигался грозный джип охраны.