И я выволок очередной ящик и, как золотоискатель – сито, начал его трясти, искал Карнеги или ещё что… И следом ещё один – последний.
Но безрезультатно. Не подтвердилась моя светлая догадка, смелая моя мысль. А впереди был так называемый шкаф родителей и, кроме того, – кладовка. О, кладовка, кладезь всяческого хламья! (Вот с чего надо было начинать!..) Однако груды моей детской ещё дребедени, полуразрушенные башни книг на полу взывали ко мне – всё-таки надо было сперва прибраться. Наконец-то родичи выдрессировали меня. Это когда-то было – хоть кол теши на голове: «Марк, когда у тебя кончится этот бардак! Когда у тебя будет порядок!» А теперь я сам ставил его превыше всего, я был дисциплинированным.
И я водворил всё назад – кидал, как придётся, в ящики стола все эти недобитые часы и транспортиры; а в шкаф старался возвращать книжки на их прежние места, где привык видеть, – получилось недурно – уютно, симпатично – так же примерно, как до всей этой революции.
Этим-то вечер, собственно, и закончился. Или же я ещё что-нибудь вытворял? Трудно сказать. Вот память, память… Хотя, может, дело-то и не в памяти.
А чем я занимался в остальные дни? Ещё более глухая головоломка. Ведь в понедельник-то у меня ещё была хоть какая-то задача, какая-то цель, что-то там я искал, передвигал, ронял, вытаскивал, строил… А потом… а потом уже просто валилось всё из рук, за что бы ни брался. И вот ведь какое было ощущение – что виновата в этом проклятая Сашкина тетрадь. Не попадись она мне… Между прочим, её-то я почему-то оставил на столе, в ящик не засунул. Ну, на всякий случай, что ли. И листал потом. Да только ничего такого особенного больше не вычитал. В том числе и в My flat – уж фитюльку-то эту я, как шараду, разгадывал вдоль и поперёк. Только там не над чем было ломать голову. Школярское сочинение, действительно flat – совершенно плоская штука8, ещё и с ошибками. В общем, дьявольщина, мистика какая-то. А неделя-то между тем пошла наперекосяк, да…
Давно не выдавалось такого невезенья. Ну, ясно же, не хочешь и не можешь ничего делать – ложись спать пораньше. Чтоб этот день, незадачливый, поскорее закончить и начать новый, совсем другой. Так ведь и тут полный облом. Ложиться-то я, конечно, ложился… только спать тоже совсем не мог. Не мог и не хотел! Крутился, наматывал обороты, чуть не до двух часов. Парадокс! Утром едва-едва отрывал себя от постели, как ещё вообще слышал звонок! Будто заново воскресал – но с каким недоуменьем… А на работе весь день искал места прикорнуть. В надежде на вечер. А вечером…
Вот так я неделю провёл.
…Эту неделю я провёл очень хорошо…
Примерно так я матери и сказал. Нормально.
А потом в коридоре зачмокал открываемый замок, с коротким рявканьем отворилась тесно притёртая дверь, – вернулся отец, гремя башмачищами. И мы сели ужинать. И я узнал про Лиду…
Новость эта, как бы это сказать… она ещё раз ткнула меня носом, ткнула в моё сегодняшнее враньё. Как будто я