4. Idem. Filiação intensiva e aliança demoníaca // Novos Estudos Cebrap. 2007. № 77. P. 91–126.
5. Idem. Xamanismo transversal: Lévi-Strauss e a cosmopolítica amazônica // Lévi-Strauss: leituras brasileiras / R. Caixeta de Queiroz, R. Freire Nobre (eds.). Belo Horizonte: Editora UFMG, 2008. P. 79–124.
В создание этих текстов внесли вклад многие люди. Большая их часть упомянута в библиографии к настоящему произведению. Но особенно я хотел бы отметить Танью Cтолце Лима, Марсиу Голдмана, Ойару Бонилла, Мартина Холбрада, Питера Гоу, Дебору Дановски, Мэрилин Стратерн, Бруно Латура, Маршалла Салинза, Каспера Дженсена, Филиппа Дескола и Анн-Кристин Тэйлор, которых должен поблагодарить за то, что они так или иначе побуждали, вдохновляли, выступали соавторами, поддерживали, переводили, критиковали и совершенствовали изложенные в этой книге идеи.
Первый вариант этой работы был представлен в виде курса лекций, прочитанного в Институте высших исследований в Париже (Maison Suger) в январе 2009 года. Я благодарю Ива Дюру и Клода Имбера за их любезное приглашение, сердечный прием и вдохновляющую рабочую атмосферу, которую они создали для меня в эти несколько зимних недель. Наконец, но, несомненно, не в последнюю очередь, я должен поблагодарить Патриса Маниглие, благодаря которому эта книга стала возможной, поскольку он побудил меня заняться ею, предложил идеальные условия публикации и просто заставил меня (в буквальном смысле слова!) ее написать. Но, что куда важнее, я должен поблагодарить его за то, что он сам писал на очень близкие темы, которые и пробудили во мне желание заняться этой работой просто потому, что я узнал нечто новое.
I. Анти-Нарцисс
Всё нужно интерпретировать через интенсивность.
1. Невероятный поворот событий
Однажды у меня возникло желание написать книгу, в которой я мог бы воздать должное Делёзу и Гваттари с точки зрения моей собственной дисциплины; она называлась бы «Анти-Нарцисс: об антропологии как „миноритарной“ < mineur > науке». Ее задачей было бы описание теоретических разногласий, пронизывающих современную антропологию. Однако проблемы стали появляться уже на этапе выбора названия. Я быстро понял, что проект рискует впасть в противоречие, поэтому малейшая неосторожность с моей стороны превратит его в бессмысленный набор вызывающих и совсем не антинарциссических деклараций о превосходстве заявленных принципов.
И тогда я решил возвести эту книгу в ранг вымышленных или, скорее, невидимых произведений, лучшим комментатором которых был Борхес, то есть произведений, которые зачастую намного интереснее самих осязаемых книг, в чем можно убедиться, читая рецензии этого великого слепого читателя. Поэтому я решил, что куда уместнее написать не саму книгу, а по поводу этой книги, как если бы ее уже написал кто-то другой. Поэтому «Каннибальские метафизики» – это презентационный буклет к другой книге под названием «Анти-Нарцисс», которая никак не выходила у меня из головы и поэтому так и не сбылась, разве что на нижеследующих страницах.
Главная цель «Анти-Нарцисса» состоит – будем говорить в настоящем времени, как принято в моем «этнографическом» ремесле, – в ответе на вопрос: чем антропология в концептуальном плане обязана изучаемым ею народам? Предпосылки и следствия этого вопроса, возможно, станут яснее, если подойти к проблеме с другой стороны. Объясняются ли различия и изменения внутри антропологической теории (исключительно с историко-критической точки зрения) преимущественно структурами и конкретным состоянием социальных общностей, идеологическими спорами, проблемными полями и академическими контекстами, в которых формируются антропологи? Будет ли эта гипотеза единственно верной? Нельзя ли сменить перспективу, которая показала бы, что самые интересные концепты, проблемы, существа и агенты, введенные антропологическими теориями, берут начало в силе воображения тех самых обществ (народов или коллективов), которые они желают объяснить? Не в этом ли заключена оригинальность антропологии – в вечно двусмысленном, но порой плодотворном альянсе концепций и практик, происходящих из мира «субъекта» и мира «объекта»?
Вопрос «Анти-Нарцисса» в таком случае оказывается эпистемологическим, то есть политическим. Если все мы более-менее согласны с тем, что антропология, хотя колониализм и является одним из ее исторических априори, в настоящее время, похоже, подходит к завершению своего кармического цикла, тогда нужно согласиться и с тем, что пришло время придать процессу перестройки дисциплины более радикальный характер и довести ее до конца. Антропология вполне готова возложить на себя новую миссию и стать теорией-практикой непрерывной деколонизации мышления.
Но, возможно, не все мы согласны с этим. Кто-то по-прежнему считает, что антропология – это зеркало общества. Разумеется, не тех обществ, которые она, по ее собственным словам, изучает, – мы ведь не настолько наивны (хотя…), а тех, в недрах которых она родилась как интеллектуальный проект. Как известно, в определенных кругах популярен тезис о том, что антропология, появившаяся на свет в качестве чего-то экзотистского и примитивистского, может быть