Но поскольку главным содержанием наследственного бессознательного, по мнению Юнга, являются архетипы коллективного бессознательного, то можно считать вполне приемлемым следующее утверждение Юнга (оно было высказано во время беседы с американским психологом Ричардом Эвансом): когда человек находится в сознательном состоянии и живет сознательной жизнью, в его бессознательной психике все время играются мифы (a mith is played), которые простираются на прошедшие века и эпохи. Это поток архаических образов, который идет через индивида и через века. Этот непрерывный поток проникает «под дневной свет» только в периоды политических и духовных движений. Зная об этих архетипических потоках, мы сможем предвидеть наступающие исторические события. Юнг утверждал, что зная своих немецких пациентов, он в свое время предвидел приход к власти нацистов и Вторую мировую войну. У них возникали такие сновидения, в которых предвиделись эти события, причем с достаточной подробностью[47].
§ 6. Новые эмпирические доказательства концепции наследственного бессознательного
Хотя предложенную нами еще в 1980 году концепцию наследственного бессознательного мы в достаточной мере обосновали доступными тогда эмпирическими данными[48], за последующие годы целым рядом исследователей получены новые результаты, подлинное значение которых, как нам представляется, может стать понятным только в рамках концепции наследственного бессознательного и, еще шире, теории уровней психической активности человека. Мы считаем, что все вновь полученные данные о психической жизни младенцев доказывают наши тезисы о том, что инстинкты имеют описанную выше структуру и создают ориентацию психической активности, в первую очередь познавательной.
Напомним основные тезисы нашей концепции об инстинктах: каждый инстинкт состоит из влечения, образов, элементарных мыслительных структур и схемы определенных действий, предназначенных для реализации в определенных ситуациях; эти действия воспроизводятся под воздействием определенных внешних стимулов. Уместно напомнить, что многие современные психологи склонны свести инстинкт к определенной цепи поведенческих актов, движений, что мы считаем таким сильным упрощением, которое искажает реальность инстинкта; каждый инстинкт человека сообщает направленность его восприятиям и другим психическим процессам (иначе говоря, процессам переработки информации), сообщая им избирательный характер. Познавательные процессы и их механизмы – физиологические и психологические – не являются блоками инстинктов, а служат им для удовлетворения инстинктивных потребностей