Но буквально накануне отплытия Клыч огорошил Дарника известием, что родичи требуют, чтобы он женился, мол, уйдешь на все четыре стороны только после того, как оставишь нам своего собственного сына. То же самое, словно по сговору, внушала сыну и Маланка, но Дарник только шутливо отмахивался, прекрасно понимая, что одна с невесткой и внуком мать в своей землянке просто не справится.
Напарнику было сложнее, его уже заставили перейти в землянку к молодой и пока еще бездетной вдове погибшего зимой старшего брата. Клыч пытался оправдываться, говоря, что как только жена забеременеет, он тут же тронется в путь. Дарник ему не верил: после беременности будет что-то еще, потом еще и так до бесконечности. Да и сам чувствовал, как собственная решимость начинает его покидать. Раздражало буквально все: крикливая Бежеть, строгая Каменка, бессмысленные лесные тропы, мелкие ручьи и речушки, даже общение с Вочилой и Тимолаем казалось уже несносным и однообразным. Он словно вынул из них все их знания, и больше они были ему неинтересны.
Мысль об одиночном уходе из Бежети показалась ему сперва совершенно безумной. Одно дело идти за ратной долей всемером или даже вдвоем, не боясь хотя бы лесных зверей, и другое – одному, когда никто никогда не узнает даже как именно ты погиб. Будут вспоминать как самонадеянного безмозглого мальчишку и только. Но чем дольше он думал об этом, тем допустимей все представлялось.
Нужен был лишь какой-то добавочный толчок, чтобы сделать последний шаг. Весь березень-апрель Дарник упорно выжидал, уже зная, что непростительно опоздал: к тому времени, когда он доберется до Корояка, столицы северного княжества, князь со своей дружиной и вольными бойниками уже уйдет в поход.
И тут вдруг после десятилетнего отсутствия в Каменку вернулся княжеский гридь Зрок Весельчак, у которого боевых шрамов было больше, чем царапин у любого из подростков. Весельчаком его прозвали за то, что он никогда не смеялся даже в отрочестве. Жизнь на чужбине сделала его характер еще более угрюмым. Но на такую мелочь мало кто обращал внимание, главное, что он вернулся, бывалый мужчина с целыми руками и ногами и даже с большим кошелем серебряных милиарисиев и дирхем, да еще в сопровождении двух слуг, которые несли всю его тяжелую поклажу от самого Корояка. Любая молодка на Сизом Лугу с вожделением смотрела на него и ждала только, когда детвора и подростки хоть немного отцепятся от удачливого воина.
Один лишь Дарник не разделял общих восторгов. Даже про шрамы высказался, что они бывают только у плохих воинов, хорошие оставляют шрамы у врага, а себя умеют хорошо защищать. Его слова тотчас передали Весельчаку, вместе с рассказом, как Рыбья Кровь расправился с четырьмя заволочцами. Слышать это тридцатилетнему гридю, проведшему десять лет в походах и даже побывавшему в Романии, было совсем не по вкусу. И уже при следующем появлении Дарника на токовище Весельчак стал задирать его, вызывая на поединок.
– Вот только сражаться на деревянных