– Слушай, Франсуа, – тут же решил он поделиться соображениями с миссионером, оказавшимся как раз поблизости. – А ведь я придумал выход, который одинаково подойдет для нас обоих.
Тот вежливо склонил голову, давая понять, что готов выслушать любую ахинею, которой сейчас разродится князь, хотя лично он сам не верит в то, что выход действительно найден, к тому же взаимоприемлемый. Впрочем, он все равно готов покориться любому княжескому приговору, как бы ни был тот несправедлив. Все переселенцы, которые в этот момент оказались рядом, тоже навострили уши.
– Ведь ты не давал обета, что будешь нести свет своей веры именно русичам, верно? – начал Константин с небольшой прелюдии.
– Нет. Нам с Якоби все равно. У всех люди равно нужда в вера, только они не всегда знать это, – твердо ответил Франсуа.
– Вот и чудесно, – заулыбался Константин. – Я тебе сейчас покажу несколько человек, у которых, правда, на груди есть христианский крест, но на самом деле они ничегошеньки не знают. Очень темные люди. Даже вашу любимую молитву «Отче наш» они пересказать по памяти не смогут.
– Она не любимая – она единственная, равно как и истинное евангелие есть только одно – от Иоанна[40], – строго поправил князя миссионер.
– Если ты думаешь, что я сейчас вступлю с тобой в богословский диспут, то заблуждаешься, – заметил Константин. – Всякий может верить так, как его душе угодно. Мне все равно. Так вот, у них даже крест на груди далеко не каждый носит.
– Крест не носить – это правильно[41], – горячо поддержал Франсуа неведомых темных людей. – Оно – казнь. – Он замешкался, подыскивая нужное слово. – Они думать верно, – выжал он наконец из себя.
– Я понял тебя. Орудие казни учителя, по-твоему, носить нельзя и кланяться ему негоже, – кивнул Константин.
– Так они язычники, что ли?! – громко возмутился один из дружинников, тоже оказавшийся поблизости.
– А ты помолчи, – сердито одернул его Константин, но потом, смягчившись, пояснил: – Просто вера у них иная, вот и все.
– Латиняне[42], что ли? – не унимался любознательный дружинник.
– Латинян они терпеть не могут.
– Ну, тогда ладно, – благодушно махнул он рукой и побрел дальше, к дому Леща.
– Главное не в этом, – продолжил Константин излагать свою мысль. – Тут другое важно. Никто из них не видел света вашей веры, которую можете принести им вы с Якоби. И я дозволяю вам проповедовать среди них столько, сколько душе вашей угодно. Начните пока с малого. Здесь их у меня примерно с десяток. Вот ими и займитесь, а заодно языку половецкому подучитесь. Как только освоитесь, почувствуете, что окончательно обратили их в свою веру, так они сами вас к себе в орду отвезут.
– Плыть