Менее, чем в двух километрах от того места где бездвижно стояли Жигули с мёртвым мужчиной, находился старый дом. Неприметный дачный домик, огороженный шатким забором с деревянными окнами и лампой на фонарном столбе у ворот, где в жаркие дни можно наблюдать скопление мотыльков создающих подобие песчаной бури. Дождь шёл весь вечер. Дом сотрясался от ливня. Шум ветра проникал во все щели, стёкла дребезжали. Шум, отдалённо напоминавший плач ребёнка, попавшего в беду. Загнанный в угол ребёнок, зовущий на помощь. Звук нарастал, как непрерывное гудение приближающегося поезда. Голосок стал громче, слова можно было различить. Размытые образы ребёнка появились на горизонте, внедряясь в сознание.
Глава семейства проснулся оттого, что сын тряс его.
– Папа. Папа, – говорил пятилетний сын, продолжая трясти отца, – папа. Проснись.
– Что случилось? – спросил отец, вскочив на кровати, испугано оглядываясь. Он сел и разглядел лишь полоску света на ковре, идущую из приоткрытой двери. По крыше барабанил дождь. Изредка были видны вспышки молний, обрисовывающие контуры мебели. Тут был старый шкаф, комод, стулья, пыльный телевизор и скрипучая кровать, занимаясь сексом на которой рискуешь разбудить ребёнка. В слабом свете сквозь серую пелену, оставшуюся ото сна, медленно, но неудержимо испаряющуюся с глаз мужчины, стал различим силуэт мальчика в пижаме. Он тряс папу за руку. Мужчина протёр глаза и огляделся. Постепенно он начал различать в темноте очертания предметов, которые были хорошо видны во время вспышек, но в темноте сливались сплошным покрытием. Рядом с ним стоял сын в пижаме с изображениями клоунов-акробатов, с плюшевой собачкой в одной руке. Первое, что услышал Богдан Игоревич это тонкий голосок сына.
– Папа. По крыше кто-то ходит, – сказал Виталик, – мне страшно. Я слышал шаги, папа.
– Что? – переспросил отец, но сразу сообразил, что ребёнок принял упавшую с дерева ветку за шаги или дождь пошёл интенсивней, скрасив фантазию ребёнка. В такую погоду и взрослому человеку будет неловко остаться в доме одному.
– Тебе показалось, сынок. Дождь льёт как из ведра, просто показалось. Ветер шумит. Нечего боятся.
Богдан лёг на бок. Вставать не хотелось. Не в первый раз ребёнок жаловался на страшные звуки, мечущиеся по дому как оглушённая рыба по ручью. Богдан протянул руку под одеялом и положил на мягкую грудь жены. Супруга немного похрапывала.
– Это ветер шумит, Виталик. Иди спать.
Бах!
Что-то стукнуло по крыше. Звук