А тельхины совсем не такие. Этот Скелмис, например, появлялся всегда в медной, искусно выполненной образине собаки, закрывающей верхнюю часть лица до самых скул. Его потому так и звали – Собакоголовый. И ведь хорошее вроде животное собака, полезное, на охоте особенно. На этой маске даже волоски шерсти, казалось, были видны, но иногда, в неровном свете масляных ламп подземелья, они как будто складывались в причудливые символы и пугали Икара до мурашек. А белые вроде бы балахоны здесь внизу словно притягивали к себе все тени и становились плотными, почти черными, и непонятно что скрывающими. Служанки как-то шептались, что видели у одного из колдунов торчащий из-под плаща хвост… Ну это уж совсем бредни, конечно.
Отец же с ними нашел общий язык, это точно. Сначала они просто приходили и задавали вопросы о его работе, спрашивали, как он то делает, как это. Рассуждали как бы так половчее энергию молнии на катушку изловить или чем бы таким кожу лучше всего обрабатывать, чтобы она не горела совсем и прочее. Советовали Дедалу, а он им.
Мастер прямо расцветал, когда видел, что они его работой не просто так интересуются. Царь, например, хоть и деньги всегда дает, на что ни попросишь, но не вникает никогда, ему главное «чтобы слив работал», как говорил отец. А как – не важно, пусть там хоть рой лесных духов беспрерывно под ванной колдует, ванаксу всё равно. Тельхины же во всем разбирались и восхищались отцовской работой, тем как всё им придумано и сделано.
Икар обратил внимание, что они со временем все больше о чем-то с отцом шепчутся, запираются в мастерской и чертят, считают, проверяют. На вопрос что они там делают, отец отвечал уклончиво – как всегда, изобретаю, что я еще могу делать, и вообще не твоего мальчишеского ума дело.
Конечно, зато лучшие, самые большие и гладкие, папирусы у египтян выторговывать – его, Икара дело, царю на неудобные вопросы про то, что же они там в подвале так долго возятся, отвечать – его дело. Да, всех таких «важных дел» Икара и не перечесть, катушки по ночам наматывать, например.
Но главная причина беспокойства, настырно, как жук древоточец, сверлящего мозг Икара, была в другом. Мастером Дедалом завладела какая-то идея, которую он отказался озвучить даже собственному сыну и главному помощнику. По его бормотанию, да и по самой конструкции Икар, конечно, со временем стал улавливать некий замысел, но до конца понять его так и не смог.
Вот, например, центр всего механизма – переплетение тонких медных трубок, стеклянных и хрустальных колб, исписанное какими-то непонятными знаками и так неприятно напоминающее человеческое сердце.
Каркас висел над центральной площадкой, но до сих пор не был подключен ко всей системе. Там явно должен был располагаться какой-то накопитель или средоточие силы, но какое?
Последней странностью был то, что на днях Икар заметил у отца на столе карту острова, но на ней были обозначены такие дороги, которых на Крите точно