Около восьми появился обещанный адъютант, симпатичный молодой офицер. Я предложила ему чашку кофе, но он отказался. Был чрезвычайно вежлив, и я заметила, что понравилась ему. Но все же он заявил: очень спешит и пришел забрать запечатанный конверт, о котором мне должны были телефонировать из Парижа. Я не стала его задерживать, тем более он, казалось, нервничал. Поблагодарил меня и удалился.
Когда дверь за ним затворилась, я посмотрела на его визитную карточку: поручик Ежи Сохновский. Весьма корректный молодой человек. Можно его смело приглашать на наши чаепития. Если он из тех Сохновских, что с Подола, возможно, и дальний родственник Яцека. Надо будет расспросить об этом маму.
Не знаю, отчего я нынче такая уставшая. Мне даже не захотелось отправиться с Тото на ужин. Осталась я дома. Аппетита нет совсем. Я съела лишь три спаржи и выпила чашку чая с капелькой красного вина. Тетка Магдалена подозрительно поглядывала на меня за столом, усматривая, похоже, в моем отсутствии аппетита признаки запретной любви к мнимому посреднику. Пусть Господь ей помогает. На самом деле все куда серьезней: за последний месяц я набрала целый килограмм и четыреста граммов.
Четверг
Пишу в спешке эти несколько слов. Ранним утром пришла депеша из Холдова. Отец опасно болен. Я должна взять профессора Вольфрама и доктора Ярка и немедленно отправляться в Холдов. К счастью, оба могут позволить себе выехать. Я сильно беспокоюсь о здоровье и жизни отца. Увы, не могу сообщить дяде Альбину о своем отъезде. Тем временем тут могут случиться очень важные вещи. А машина уже у ворот.
Вторник
Что было, что было!
Я должна контролировать свои мысли, иначе не сумею систематично и ясно все рассказать. Ранение отца, скандал, операция, тот желтый конверт, та рыжая шантажистка, дядя Альбин, Яцек, поручик Сохновский, расследование – все крутится у меня в голове, словно в водовороте. К тому же эта сбрендившая тетка Магдалена. Бедный Роберт! Наверняка думает, что я о нем позабыла. Чувствовала я страшное искушение отослать к нему из Холдова письмо, но в последний момент удержалась. Вспомнилась мне старая мудрая пословица: ничто так не пятнает женщину, как чернила. Письмо всегда может попасть в чьи-то чужие руки, как я видела совсем недавно.
Не хватало еще, чтобы Роберт оказался на прицеле.
Но по порядку!
Прежде всего, рана отца вовсе не оказалась настолько опасной, как думали сначала.
Тот португалец (никак не запомню его фамилию) наверняка не собирался причинять отцу боль. Сам был в отчаянье и уперся, что покроет все расходы на лечение. Разумеется, отец не мог пойти на это. Поэтому португалец